NoX World - форум об игре NoX

 
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Расширенный поиск  
Сейчас онлайн стрима нет!
Сейчас на сервере никого нет!

Обязательно все ознакомьтесь с новыми Правилами Портала!

Актуальные новости:
IP сервера изменён! Новый IP: 45.144.64.229. Сервер также доступен через Westwood Online (XWIS, игру через сервер)


Важные темы:
Как играть по сети? Понятное руководство!
Правила Сервера NoxWorld.
Как помочь форуму финансово?

Автор Тема: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir.  (Прочитано 5635 раз)

0 Пользователей и 1 Гость смотрят эту тему.

Evengard

  • SysAdmin
  • Администратор
  • Старожил
  • ***
  • Карма: 186
  • Оффлайн Оффлайн
  • Сообщений: 2728
  • Director
  • Awards Столп форума 2012 Активным участникам сходок - 2013 За сервер Орден 'За заслуги перед форумом I степени'
    • Просмотр профиля
    • Awards

Часть V
  Чтобы наставник, читающий эти строки, проник в мои чувства, тогда испытанные мной, я решил ещё раз написать: с превеликой охотой я бы отказался от воспоминаний той ночи-среди-дня. Но память не подвластна нашим желаниям. Более того, я связан клятвой – мой долг истинно излагать свои чувства и события, в коих я принимал участие. Но тогда (как и сейчас) мне казалось - я только шестерня в столь древнем и ужасном механизме. Механизм, в котором всё зиждется на знаках.
  Они набросились на нас из темноты – ветви, ощетинившиеся острыми как иглы шипами. Со всех сторон сотни побегов устремились к нам, опутывая и терзая. Казалось, сам лес вступил с нами в неравный поединок. Я взмахнул мечом – и несколько ветвей упали в болотную жижу, извиваясь, как умерщвленные змеи. Но не было счета скрипучим лианам. Они обвили мою руку, сдавили её и тонкие шипы прошли сквозь кольчужное полотно. Горячая и липкая, кровь устремилась на свободу. Я услышал свой крик и выронил щит, покатившись в объятия болота. Вдруг яркая вспышка озарила проклятое место – Индрэт заклинанием призвал огонь, и адские побеги отступили от него. Я позвал на помощь, но едва не захлебнулся зловонной жидкостью. Все больше ветвей с листьями-бритвами оплетало меня, я не мог пошевелиться, но рубил и рубил, словно зачарованный. Со скрипом укорачивались побеги, но их останки падали в воду и там цеплялись к моему телу, душили, извивались, ранили. Боль и беспомощность сдавили мое дыхание, и я выпустил меч из рук, признавая победителя. Почувствовав, что сопротивления больше нет, стебли обвили меня, заключив в кокон и повлекли вверх, высвобождая из болотных объятий. Запах тлена витал над водой – несколько деревьев пылали; лишь на мгновение в свете пламени я увидел колдуна, сжигающего последние из побегов. Он звал меня по имени, но у меня не было сил ответить.
  С торжествующим скрипом лозы несли меня все выше и выше, сквозь туман, в крону одного из самых ветвистых деревьев, сбросившего все свои листья. В древесном ложе, подобно спруту, среди сотен колючих лиан покоилась пасть. В сумерках сверкали острые осколки зубов, гнилостное дыхание сдавливало сознание, пытающееся найти хоть единственный выход. Скрип и бездонный зев готовились проглотить меня. Только тогда я, наконец, закричал.
  Тогда же мне показалось, что время замерло, на мгновение, достаточное, чтобы вздохнуть полной грудью. Сила в ранящих стеблях ослабла, иглы покинули раны, я вновь ощутил свое тело, объятое пламенем боли, но способное двигаться. И сразу же ухватился за сухой, как кость сук, дабы не упасть с дерева. Кровь сочилась из бесчисленных ран, силы постепенно покидали меня – но я успел разглядеть Индрэта прежде, чем потерять сознание. Он стоял на большой ветви, балансируя с помощью посоха, и шептал заклинание. Лианы, словно укрощенные  змеи, медленно подползали к нему; чудовищная пасть сомкнулась – казалось, огромное растение вслушивается в полный ненависти шепот слепца. Опять вспышка! Синие искры разбили окружающий мир та тысячи частей – хищное растение обратилось пеплом. Лианы таяли на глазах, листья истлевали, словно на незримом огне. Распространяясь по лозам, словно инфекция, черными волнами разложение достигло пасти; она в последнем зеве изрыгнула поветрие смрада и развалилась, словно изваяние из дан мирского пепла. Вместе с ней распалась и ночь – солнечные лучи, точно копья пронзили покров проклятого мрака. И тут силы покинули меня. Я разжал пальцы, и мое тело устремилось к земле, обгоняя капли крови и тлен, который казался лепестками роз… Сознание я потерял за секунду до удара.
  По словам Индрэта, очнулся я спустя два часа. Я лежал в кровати, бережно укутанный одеялами из волчьих шкур. Мои многочисленные и глубокие раны исцелились – опять же благодаря моему единственному другу. Я пробовал встать; сил оказалось более чем достаточно. Моя одежда, броня и оружие покоились в приоткрытом сундуке, сам же я находился в охотничьей сторожке: многочисленные трофеи украшали стены, в большом каменном камине цвело жаркое пламя, в котелке над ним что-то готовилось. Ночь за окном нисколько не напоминала тот мрак, что сомкнул нас на болоте. «Неужели я столько проспал?» - возник вопрос у меня в голове, но лишь позже я узнал, что сражение с хищным растением, невесть откуда взявшимся в центральной пуще, отняло больше четырех часов. Я поднялся и оделся. Одежда оказалась чистой и сухой – ничто не напоминало болото, питающее Икс. Мои щит и меч также оказались вычищены, шлем же разбрасывал по всей сторожке разноцветные блики от очага. За крепкой дверью я услышал знакомый стук. На пороге стоял Индрэт, на плечах его лежал посох, служивший коромыслом для двух больших ведёр, полных водой. Я громко поприветствовал друга, и помог ему с ношей.
 - Это вода специально для тебя, огненный рыцарь, - сказал он устало, присаживаясь на табурет подле огня, - Она из чудесного колодца и должна помочь побороть дурные воспоминания.
 - Лучше сидра с этим не справится никакая вода! – подхватил я, подсаживаясь к Индрэту.
 -  Нет, для сидра пока ещё рановато… - с улыбкой заметил колдун, посохом приподнял крышку над котелком и добавил, - Отвар почти готов. Он послужит и пищей, и лекарством.
  Только при его последних словах я осознал, насколько голоден. Все мои припасы, взятые в сегодняшний путь, явно испортились в болотной мути, и горячий суп оказался как нельзя кстати.
 - Что ж, думаю, у тебя есть вопросы, мой друг, - прошептал Индрэт, пригубив отвар из деревянной миски. – Но позволь мне совершить признание. Признание, которое я должен был сделать уже давно.
  Я кивнул, опасаясь разящих известий, но голос Индрэта как всегда преисполнялся спокойствием.
 - Я не колдун, - пауза, длившаяся вечность, - Я жрец Храма.
  Его глаза не могли видеть моего непонимания.
 - Возможно, ты захочешь спросить, чем жрецы отличаются от колдунов… - продолжил он задумчиво, - Ответ кроется лишь в степени близости к природе. Мы, кто посвятил свою жизнь охране Зверя, направлению энергии к его глубинному обиталищу, обладаем большими знаниями, опытом и могуществом. Именно поэтому я не подчиняюсь ни старшим колдунам, ни самому Мастеру.
 - Насколько мне известно, жрецы не покидают сводов Храма, - сказал я, поторапливая собеседника.
 - Верно. Но бывают случаи, когда на свет дня выходят и они. В Иксе развернулись события, требующего вмешательства моего Ордена.
 - Убийства?
 - Нет. В этом бы случае я бы просто настиг убийцу и привел приговор в исполнение…
 - Так, выходит, ты знаешь кто убийца?!
 - Это мне до поры не известно. Однако вскоре мы узнаем его сущность.
 - Но тогда что за события вынудили тебя покинуть храм?
 - Дай мне время, и я все расскажу, – казалось, повествование отнимает много сил у жреца, - На исходе лета в Ордене колдунов произошел некий излом. О том нам сообщил Зверь. Я не слышал его, однако Древние Жрецы говорили о каком-то культе, появившемся в Ордене. Колдуны нашли себе объект поклонения, презрев Зверя. Но мне до сих пор не удалось выследить идола, или даже узнать, что он из себя представляли. Сегодня мы повстречали плоды этих поклонений – ужасное ожившее растение, противоречащее укладам природы. Путем великих усилий, мне удалось проникнуть в разум этого существа. Но в нём я обнаружил лишь ненависть ко всему живому. Поэтому я вернул его в изначальное состояние, иными словами – отозвал прочь из Нокса.
  Пауза вновь овладела разговором. Ночь за окнами стала проникать в сторожку, поэтому жрец подложил несколько поленьев, и пламя разгорелось с новой силой. Ветер яростно бил о восточную стену, но беспомощность чувствовалось в его завываниях.
  Прошло больше минуты, и я подумал, что время для вопросов, коих у меня родилось множество, настало:
 - Сколько же колдунов состоит в этом культе?
 - Раньше я предполагал, теперь же знаю точно. Все.
  И опять неописуемое чувство завладело моим разумом. Лица, которые встречались мне на дорогах Икса, обрамленные рогами легендарных шлемов оказались масками, их слова – ложью… Не скрою, тогда у меня появилось желание отступить, вернуться обратно в Дан Мир, доложить о случившемся самому Варлорду, переложить тяжкий груз ответственности со своих плеч на более достойные… И тогда же пробудилась мысль: кто же достоин этого бремени более, чем я? Моё первое задание обернулось великим заговором, но до поры оно принадлежало мне. И я его не оставлю.
 - Анрик… - прервал мои размышления Индрэт, - Был последним из колдунов, не отрекшимся от Зверя. Он увидел растение там, на болоте, - с этими словами жрец извлек из складок плаща две черные, как уголь стрелы, - Он пытался сражаться с чудовищем, но потерпел неудачу. Тварь его ранила, и он побежал к городу, теряя кровь, которая позже послужила нам страшным указателем. Однако его настигли…
 - Стрела торчала из подбородка! – вспомнил я, - Лишь он мог нанести себе подобное увечье!
 - Именно. В Храме я слышал, что можно подчинять себе волю людей так же, как колдуны овладевают сознанием животных. Но такого могущества я до поры не видел… Мне нужно будет уйти. Я вернусь в Храм и поговорю с Древними Жрецами. Они укажут нам путь. Или же огласят конец Ордена колдунов.
  Неужели кто-то ещё способен уничтожить одну из трёх сил Нокса? До второго дня в Иксе я думал, что времена великих лишений прошли – от великой длани тьмы прошлого ныне остались одни осколки… Но я ошибался. До сих пор находились идолы, готовые выплеснуть свою ненависть на человека, уничтожить целую культуру во имя безликих целей. Но знаки… Они кружили мне голову, не давали сосредоточиться на раздумьях, мерещились в тёмных углах. Возможно, я понемногу сходил с ума, но не решился признаться в этом другу… Вместо слов своего признания, я спросил:
 - Где мы сейчас?
 - Это дом Анрика-охотника, на мой взгляд, безопаснейшее место в центральных землях в эти часы. Тебе придется провести здесь день и ночь – лишь на исходе завтрашнего солнца я вернусь с вестями надежды или Рока. Не покидай его, коли тебе дорога жизнь – ты стал свидетелем возвышения новой воли, думаю, колдуны уже разыскивают тебя… Остерегайся, слушай шепот леса и жди моего возвращения.
  Жрец поднялся и шагнул к двери. Я не боялся остаться один, я боялся лишиться своего единственного союзника в этой постановке, где балом правили безумие и злоба. Но я не смог вымолвить ни единого слова напутствия, разглядывая танец родного пламени в камине. Я скучал по дому. Реки магмы, что словно кровь земли разливаются по вековым руслам и вновь падают в недра гор. Огнедышащие кратеры, изрыгающие черный пепел, дождем поливающего здания-крепости, оседающий на изумрудных листьях дан мирских яблонь. Ряды соратников в рубиновом облачении, под звонкий рокот боевого рога обходящие Драконий перевал. Эти воспоминания грели мне душу, давали сил и терпения выстоять в нелёгком поединке и грядущих испытаниях. Место огненного рыцаря не в Цитадели Дан Мира, его место там, где в нём нуждаются. Цепь воспоминаний и багровых образов разорвал шепот Индрэта.
 - Таково мое признание, огненный рыцарь. Надеюсь, ты простишь меня. – и его силуэт скрылся за прочной дверью, ветер унёс эхо первых двух шагов.
  Последняя фраза моего друга стала загадкой, не давшая сомкнуть глаз всю ночь.

Часть VI
  Солнце… Как мне не хватает его в этом тёмном склепе. Лишь благодаря Звездному Сиянию Индрэта я могу запечатлеть наши сегодняшние приключения в своем отчете, хотя они достойны эпической баллады. Надеюсь, наставник, читающий сей документ, разберётся в моих ужасных письменах.
  Часы тянулись угнетающе медленно. Мне хватило двадцати минут, чтобы изучить обстановку охотничьего домика и окружающий его лес при свете дня. Место действительно было прекрасным – добротная хижина, подпорками которой служили целые древесные стволы, приютилась под ветвями могучей лиственницы, годами усыпающей крышу дома хвоей. В нескольких шагах звенел ручей – ещё один капилляр полноводного Икса. В его студеных водах я смыл последний дух лесного болота и освежился на весь грядущий день. В подполье я обнаружил богатые запасы солёного мяса и сушеных яблок, так что в еде недостатка не было. После плотного завтрака настали долгие часы бездействия. В их тяжком течении я поупражнялся с мечом и щитом, привел в порядок шлем и доспехи, собрал рюкзак на случай дальнего перехода; в нестерпимом ожидании я даже забрался на лиственницу. С высокого дерева открывался потрясающий вид на центральную пущу: великолепная долина, заключенная в объятия двух горных цепей – Драконьего пути, затмевающего восток черными пепельными облаками, и Древних Скал на западе, где располагалось единственное в Ноксе месторождение кристаллов маны – материального воплощения магической энергии. Где-то на юго-западе небо сливалось с таинственным морем, у берегов которого возвышалась тайная Крепость Галава. Север же кутался в тумане, только промозглый осенний ветер приходил оттуда, прыгая по верхушкам деревьев. Замерзнув, я слез и растопил очаг.
  Медленно и неохотно лес погружался в ночь. И вот долгожданный слуха коснулся, едва различимый за шумом листвы и хвои, звук приближающихся шагов. Сначала я не узнал Индрэта – теперь он не походил на колдуна. Сейчас он являл собой легендарного жреца из Храма: шлем с позолоченными рогами украшал золотой цитрин, поблескивающий в свете просыпающихся звезд; за фигурой следовал невесомый плащ также охранного желтого цвета. И, всенепременно, в руках покачивался эбеновый посох, указывая дорогу.
 - Я вернулся, - Индрэт приветствовал меня в поклоне. – Время, отпущенное нам, истекает. Надеюсь, ты собрался в дорогу – путь предстоит не близкий. Я поведаю тебе обо всем по дороге.
  Я ответил, что готов к путешествию хоть до границ Земель Мёртвых, но жрец даже не улыбнулся. Печаль сдавливала его сердце, и я надеялся, что Индрэт разделит её со мной.
 - Храм принял меня, - негромко начал мой спутник; я едва поспевал за его размашистым шагом. – Но лишь на некоторые вопросы Древние Жрецы пролили по капле света. Нам же предстоит выполнить их указания. Идол, существо, занявшее место Зверя в Ордена колдунов, обладает безграничной властью над волей и разумом человека. По единой его мысли люди забывают о долге, о родных, о друзьях, о законах, извечных и писанных. Возможно, и о цене своей жизни.
  Я согласно кивнул, припомнив разговоры о топоре из инструментов плотника и стрелу, выпущенную в себя охотником. И лишь с запозданием обнаружил, что жест мой недоступен взгляду друга, но Индрэт продолжил ясным шепотом, стараясь не тревожить покой засыпающего леса:
 - В Храме я облачился в истинные свои одежды, ибо надобность в сокрытии пропала. Я, как и весь Храм, доверяю тебе.
  Хотя слова звучали тихо и едва пробивались сквозь шелест лесного покрова, долгим эхом отзывались они у меня в душе. Никогда я не слышал столь искреннего признания.
 - Я благодарен тебе за доверие, друг. В столь тяжкий час нам было суждено заключить союз. Полагаю, мы направляемся в Храм?
 - Нет, друг. Наш путь стремится к обители живых и мертвых, заповеднику дикого мира и последнему пристанищу многих усопших.
 - Ты говоришь загадками, Индрэт. Зачем нам посещать место, таящее столько угроз и злобной памяти?
 - Нам нужна жертва. Первая жертва убийцы.
 - Но почему не вторая? Насколько я помню, тело колдуна-охотника унесли в Храм для проведения погребального ритуала…  – вопросы роем кружились у меня в голове, но дыхания, сбившегося от быстрой ходьбы, хватило лишь на один.
  Навсегда заледеневшие глаза моего проводника уподобились звездам, что собрались в хоровод подле одной из четырёх лун.
 - Неужели ты не поймешь? Больше нельзя верить Ордену колдунов! Они забрали мертвеца, чтобы сокрыть улики, чтобы я и мои могущественные собратья не получили сведений, способных привести к убежищу Идола! Именно за тем мы разыскиваем тело владельца лесопилки. И, хвала Зверю, мне известно, где колдуны его спрятали, - голос Индрэта смягчился, и взгляд потух в тени шлема, - Анрик был последним, кто сопротивлялся чужеродной воле. И я глубоко скорблю о его смерти.
  Я оставил вопросы, устыдившись своей дерзости.
  Луна миновала зенит, уступая место своей сестре – близилась полночь. Лишь тогда мы достигли убежища жизни и смерти. Монастырь.
 - Да, мы пришли, - ответил на не рожденный вопрос Индрэт. – Место, где никого больше не хоронят, но где до поры обитают живые и мертвые.
  Мне не доводилось видеть лёд, ибо всю свою жизнь я провел в Дан Мире, стране огня и пепла. Но наставники много говорили о воде, обращённой в камень, и, как мне тогда показалось, Монастырь был сложен именно из этого материала. Угрюмые, призрачно-сизые арки и стены, почти разрушенные природой и временем, напоминали мне ледяные утесы Севера, нарисованные моим воображением. Обращённая к нам абсида превратилась в руины, древняя ограда, некогда величественная и неприступная, ныне напоминала груды строительного мусора, изрезанные разводами ржавчины. Мощеная брусчатка прерывались корнями-разрядами черного поползня, дробящего камень и сжимающего землю. Могильные плиты почти все откинуты, как крышки опустошенных сундуков; звездное небо затмевали крылья осиротевших контрфорсов. Я невольно сделал шаг назад – забытье и злоба правили проклятым Монастырем. Но убедил себя, что многие воины ступали под его свод, дабы вернуть вещи, украденные урчинами… Тогда же я понял смысл загадки жреца – легендарный заповедник урчинов находился в катакомбах монастыря – жизнь, обитающая в царстве смерти.
 - Нас уже заметили, - молвил Индрэт, - Больше нет смысла таиться. Без помощи нам не обойтись.
  Я тоже заметил за грудой камней мелькнувший силуэт, и, как ни странно, страх мой улетучился. Коли здесь обитают самые трусливые твари Нокса, огненному рыцарю не стоит даже думать о страхе. Мы спускались к ограде, без труда перешагнули через истёршийся камень, и вступили во внутренний двор. До слуха доносились скрипы и шорохи, крики ночных птиц и шум шагов заглушал ветер, кричащий в бесчисленных трещинах. Я хотел извлечь меч из ножен, но посох жреца меня остановил:
 - У нас достаточно врагов, не стоит заводить новых.
  Портал Монастыря являлся лишь тенью минувшего величия – безымянные архитекторы попытались навечно запечатлеть в барельефах величие Юга. Но желаниям не суждено было сбыться – века и непогода сточили горделивые лики, щиты и мечи растворились в бледной глади камня, силуэты людей стали трещинами. Я закашлялся от сырости под неверным сводом усыпальницы, катакомбы темнели в десятках дыр в полу.
 - Десятилетия назад подъемники пришли в негодность, - прошептал Индрэт, неуловимыми касаниями посоха-путеводителя осматривая комнату. – Я же смогу спустится только по лестнице.
  Час ушел у нас на поиски спуска, и ещё один – на его преодоление. Стертые ступени, заваленные обломками, расколовшимися плитами потолка, изуродованными статуями, представляли не меньшую опасность, чем ложные трясины болота.
  Я чувствовал, как изменился мой спутник, Индрэт. Вместе с одеждами колдуна он утратил простоту, а со шлемом жреца обрел непроницаемую таинственность – теперь он вел меня, как наставник ученика, как рыцарь – оруженосца, но не как друг друга. Иногда мне даже казалось, что несколько часов пребывания в Храме состарили юношу – я видел, что жрец намного старше меня. И вновь цепь моих размышлений вернулась к знакам - моему кошмару наяву. Что скрывает пара искривлённых линий? Быть может, в переплетении чернильных дорожек скрывается ответ, подобно ключу, отпирающий все замки вопросов. А может статься, он ввергнет в безумие. Порой, я чувствовал, как мое сознание противоречит мыслям, душа – чувствам. Тогда же меня спасал голос друга. И сейчас я обратился к нему за спасением:
 - Ты не сказал мне главного, Индрэт. Что в Храме тебе поведали о знаках?
  Как и прежде, несколько минут жрец молчал. Он ответил, когда тяжёлый спуск остался позади.
 - Один из многих вопросов, на который ни я, ни один из иных служителей Зверя не может дать ответ… - но, почувствовав мой вопросительный взгляд, безлико добавил, - Я в них чувствую злобу тех времен, когда Зверь свободно странствовал по Ноксу. Поэтому не причиняй себе боль напрасными размышлениями о недоступном…
  Его прервал звук шагов. Топот множества маленьких и проворных лапок, волной выпрыскивающийся из коридора, раскинувшегося перед нами.
 - Предоставь слово мне, огненный рыцарь, - сказал жрец. В его голосе промелькнул образ той самой насмешки, что сверкала, как молния, в нашем поединке. Казалось, так давно. – Народ урчинов не жалует выходцев из Дан Мира, поэтому сними шлем и спрячь его в складках плаща.

Часть VII
  И тут в тусклый лунный свет, пробивающийся сквозь расколотый сводчатый купол, выступило маленькое существо, меньше ребенка одиннадцати лет. Его скрюченное тельце прикрывала одежда из рваных крыльев летучей мыши; тонкие, как прутья, конечности покрывали ссадины, раны и синяки. Лицо карлика походило на каменное изваяние, уродливое, но безобидное. Один желтоватый глаз неистово вращался в орбите, другой же не удавалось разглядеть за гнойной раной, рассекающей лицо от скулы до подбородка. Существо испуганно и возмущенно заверещало – в потоке писка и причитаний постоянно слышались имена его собратьев:
 - Бросил нас Биривирвил, бросили… Оставил он нас… Оставил! О, Гора-человек! Горы-люди пришли по душонку старого Грингли, Грингли-сторожа и смотрителя! Колдун-гора и воин гора, нет-нет-нет! Не прячь шлем в плаще, воин-гора! Грингли все видит! Целый глаз ещё остался ему, мне одному… Да! Но не держат обиды учинчины на сильных людей-гора… Нет! Не держим, но Шаман все-все-все помнит, знает… Видит! Как шаман Риквинтинит! Что вам надо в прихожем тоннеле народа моего, соплеменников?
  Хоть урчины и разумны, речь их редко напоминает человеческую. Однако этот Грингли изъяснялся на удивления хорошо и понятно. Но лишь омерзение и желание поскорей избавиться от карлика царили в моей душе. Много душевных сил ушло у меня, чтобы не позволить себе выхватить меч.
  Индрэт опустился на колено, но и сейчас превосходил ростом урчина:
 - Мы приветствуем тебя, Гринли-сторож. Мой спутник на самом деле Огненный рыцарь. Имя его Нигс. Я – жрец Храма Индрэт.
  Карлик неуклюже присел на корточки, явно не ожидая такой почтительной реакции:
 - Жрец, да-да-да… Да! Не колдун! Грингли сначала принял тебя за колдун-гору! Но колдуны-горы злые, злые-презлые! Да! Обидели бедного Грингли, ранили одинокого Грингли, оставленного за главного в надземной короне-камне!
 - Когда и как тебя ранили? – спросил Индрэт. 
 - Приходили колдуны, да! Два, по двое! – карлик выгнул два из крючковатой четверки пальцев, - Несли третьего, но мертвого, не колдуна-гору! Человека! В крови, да-да-да! Я вышел к ним, ибо поклялся! Да! Пообещал! Сторожить-охранять, никого без ведома не пускать! Охранять-сторожить, бдеть денно и нощно!
 - От него не будет пользы, - прошептал я, не вытерпев стрекотания мерзкого существа, - Мы должны двигаться дальше…
  Жрец только поднял руку, не дав мне закончить.
 - Они причинили тебе боль?
 - Да-да, гора-господин! Ты хоть и слеп, но видишь больше воина-горы, смотришь дальше воина горы! Они ранили меня кинжалом, острым, как зубья, холодным, как камень! Нет-нет-нет! Больно… Больно вспоминать! Долго мучились, долго прятались, нарушил клятву…
  Вдруг урчин пронзительно взвизгнул, заметив движение руки Индрэта, и бросился в пустоту. Жрецу пришлось изменить заклинание: стрела света, яркого, но не разгоняющего мрак подземелья, соскочила с искусно выполненного жеста и настигла тощую фигурку карлика. В следующее мгновение, урчин с глухим хлюпаньем и стонами повалился, оставшись лежать неподвижно.
 - Я лишь хочу исцелить рану, - сказал жрец, и шагнул в темноту коридора. Я же остался стоять в свете звезд. «Нет, не надо! Оставьте стража-смотрителя Грингли в покое! Косточки отплатят его, отплатят! Нет!». Если его сородичи обитали в глубинных катакомбах Монастыря, эти крики, несомненно, привлекли их внимание. Вдруг вопли затихли, заклинание прозвучало негромко и молниеносно; вспышка, напоминающая заблудившийся солнечный лучик - и все затихло. В следующий момент гром прокатился над лесом, сотрясая корни вековых гигантов. Стремительным потоком дождь хлынул на центральную пущу; вода незамедлительно стала стекать через дыры, наполнив дыхание подземелья стуком сотен капель, журчанием подземных ручьев и шелестом насыщающихся корневищ. Затем из тоннеля вышел Индрэт. Наш новый знакомый утирал слёзы и слюни о великолепный жреческий плащ.
 - Ты свободен от боли, от раны, и, возможно, от смерти. Пока… - утешил юноша, - Пойди, взгляни на свое лицо, и скажи, проведешь ли ты нас к месту, где злые колдуны оставили тело собрата.
  С этими словами жрец Храма подтолкнул урчина посохом к луже, уже успевшей появится в углублениях на древнем полу. Капли продолжали сыпаться с потолка, неумолкаемой трелью заполняя коридор. Грингли робко, всхлипывая и скуля, подошел маленькому водоему и склонился над рябой водной гладью. Секундой позже пение падающей воды перекрыл визг радости:
 - Вы исцелили! Исцелили-излечили Грингли, гора-господин! Боль ушла, рана ушла, смерть ушла! Да! Гринглии у тебя в долгу, добрый жрец, у привратника для вас должок, милостивый жрец…
 - Говоришь для урчина ты складно, - с раздражением крикнул я. На мой взгляд, отсутствие гноящейся раны ничуть не украсило мерзостное существо, - Но ежели ты не замолкнешь, клянусь Варлордом, мой меч вновь наградит тебя раной. И уж поверь, в этот раз она будет смертельной.
  Урчин поник, сменив возгласы и пляски на бормотание и дрожь.
 - Мы… Грингли только хотел расплатиться с долгами. Злой рыцарь-гора ведь друг жреца-целителя? Да-да-да? Не грозит ли Грингли меч злого рыцаря?
 - Нет, - безлико молвил Индрэт. – И ты послужишь нам. Ведь тебе известно, где оставили тело злые колдуны?
  Григли испуганно моргал и медлил с ответом, одного моего взгляда было достаточно, чтобы тварь залепетала:
 - Да-да-да! – слезы появились на его безобразном лице, - Грингли – страж! Григли – привратник! Ему ведомы все подземелья, все катакомбы надземной короны-камня! Да! Он покажет! Я покажу! Ступайте за мной, быстро-быстро, вода начинает пребывать, опасно-опасно…
  Я потерял счет времени – тьма и вековая неподвижность царили повсюду. Распадающаяся кладка, обвалившийся потолок, затопленные тоннели, вечная грязь, отбросы, черепа и кости на разбитом полу. Я вел Индрэта за руку, ибо я видел свет его заклинания – яркий ореол мерцающего сияния, которого казалось недостаточно, хотя его лучи озаряли даже прах и костяные останки в разрушенных саркофагах. Карлик шел впереди, пробираясь сквозь мусор, как через кусты – почти не сбавляя шага. Он кряхтел, сопел, бормотал, но к нам не обращался, и мы пребывали в молчании. Один раз пришлось пройти по тоннелю, затопленному мутной водой. Её уровень достигал горла, мне пришлось снять рюкзак, кольчугу, щит и меч и нести эту тяжесть над головой. Индрэт держался за моё плечо, Грингли подобно проворной рыбешке ловко маневрировал среди уступов, всплывая то здесь, то там. В неверном свете мне мерещились руки утопленников, их тела и лица, оскаленные и застывшие в предсмертной муке. В неразборчивых табличках над усыпальницами я видел хороводы знаков… Они кружились, перешёптывались, смеялись надо мной... Возможно, Идол специально на месте убийств оставил эти загадочные плетения. Чтобы они преследовали меня, терзали мой разум, шпионили за мной…
  Затопленный проход остался за плечами. Не знаю, сумел бы я пройти обратным путем и старался не думать об этом. «Есть другой выход. Да, он там впереди, не может быть, что вода проникает сюда только из одной щели…». Эта мысль двигала меня вперед, приказывая не оглядываться. Я терял силы, а вместе с ними – терпение. Мне казалось, что проклятый урчин ведет нас в западню, где сородичи его уже навострили кинжалы и копья, подготовили свои грязные снаряды. Но я ни слова не сказал Индрэту – обида проросла в моем сердце.
  Мы вышли в просторный зал, уставленный саркофагами. Здесь урчин стал просить в слезах о привале. Я не возражал, ибо мысли мои кипели в голове, настойчиво требуя воплощения в отчете. Жрец тоже падал с ног от усталости. Вскоре они уснули, и, к счастью, свет не погас. Ещё к большей радости я обнаружил, что вода не достигла ни чернил из сажи, ни драгоценного отчета. Я устроился на одном из саркофагов, прощание на котором гласило «Смерть разрывает все цепи. Цепи дружбы, любви, грёз… Также будет разбита и цепь прижизненных оков». Согласившись с безызвестным автором, я обмакнул скрижаль в чернила и написал то, что вы сейчас читаете.
« Последнее редактирование: 22/01/2012 19:25:22 от Evengard »
Записан
Не упоминай администраторов всуе...
С уважением, TriOptimum Corporation

PS: Покаяние - Признание своей вины в чем-либо, обычно с просьбой о прощении
Расширенный поиск  
 

Страница сгенерирована за 0.196 секунд. Запросов: 21.