Часть VIII
Я готов отступить. Вещи мои давно собраны, покоятся у двери, ожидая рассвета. Надеюсь, я никогда больше не вернусь в Икс, ибо предательство, убийство и безумие правят здесь. Знаю, мой поступок порочит звание огненного рыцаря, мой выбор – дорога труса, но я не достоин этого задания. Я готов отказаться от него, передать другому, забыть его и никогда не вспоминать. Пусть тело моё невредимо, душа моя изранена и истекает кровью.
Выбор сделан. Я его не изменю. Теперь же поведу рассказ о том, как изменился мой взгляд, как в истинном облике передо мной предстали люди – колдуны, жрецы, простые жители. Знаки… Я их ненавижу, но ненависть моя не может изгнать их из головы. Я презираю их, и презрение мое не затронет заклейменную память. Я боюсь их; лишь страх огородит от их влияния, убережёт от черных ликов, от хватки безумия...
Меня разбудил Индрэт. Когда свет угас, предыдущая часть отчета уже была готова, и я провалился в сон, наполненный кошмарами. Тогда я поблагодарил жреца. Зал усыпальниц мерцал в магическом свете, ряды саркофагов уходили в пустоту, куда серебряные лучи не могли пробиться. Наш проводник, ненавистный Грингли, да сгорит его душа в пламени вулканов, до поры не пробудился, кряхтел и стонал во сне. Индрэт назвал его по имени. Когда же урчин проклиная свет, поднялся на ноги, жрец спросил:
- Долго до могилы окровавленного человека? Мы прошли много, но по твоим словам, злые колдуны управились быстро, не задерживаясь.
Грингли испуганно встрепенулся, глаза его завращались, не скрывая беспамятства.
- Грингли, да… Да! Он не помнит всего! Запах! По запаху сторож ведет вас! Но не долго идти осталось, я доведу вас! Нет-нет, не говорите больше слов, горы-господа, надо идти-торопиться, скорей-скорей-скорей…
Уже тогда мои подозрения дали плоды – вся моя сущность противилась идти по дороге, указываемой гадким карликом, я чувствовал обман, сопряженный с ненавистью к людям. Именно так я сказал Индрэту шепотом. Но жрец ответил, поднимая руку в примирительном жесте:
- Созданиям природы не свойственна ложь, корысть и предательский умысел. Грингли знает, где покоится тело хозяина лесопилки, без него мы заблудимся в катакомбах.
Я не ответил.
Урчин сновал между каменными гробами, увитыми паутиной, точно могильным саваном. Ночью (если считать таковым время нашего сна) завершилась буря. Здесь от неё осталась только сырость – подземелье молчало, изредка отзываясь эхом последних падающих капель. Душераздирающий возглас ознаменовал конец нелепым поискам – урчин обнаружил лестницу, ведущую на нижние ярусы. После утомительного спуска и долгого подъема, мы оказались в точно таком же зале – саркофаги стояли в несколько шеренг, растворяющихся в далекой пустоте.
- Ты водишь нас кругами! – воскликнул я, выхватив меч. – Теперь же я точно покончу с твоим жалким существованием!
С визгом Грингли выбежал за круг света, скрывшись во тьме. Меня же по руке ударил Индрэт – мой меч со звоном упал на гранитные плиты:
- Ты добился своего, - тяжело прошептал жрец, - Твоя гордыня и недоверчивость оставили нас без проводника в самом сердце Монастыря.
И вновь я промолчал, пытаясь нашарить в тени саркофага оружие. Я уже был готов шагнуть в темноту за беглецом, но голос Индрэта остановил меня:
- Не двигайся, - я замер, - Кровь… Запах крови наполняет эту каверну…
Жрец прошептал заклинание, и ореол света возрос, достиг разрушающейся стены, коснулся надгробия, на котором сверкали капли запекшейся крови, как вкрапления рубинов в драгоценной породе. Индрэт шагнул туда, я – следом. Перед нами возвышался саркофаг с надгробием, отличающийся от многих качеством отделки и отсутствием прядей иссохшей паутины. Кровь поблескивала на мертвом камне, крышку надгробия устилал серый прах.
- Тело здесь, Нигс. Я чувствую это… - посох жреца коснулся каменной усыпальницы, - Откинь крышку саркофага.
Плита оказалась тяжелой, и я пожалел, что не стряхнул смрадный пепел с неё – прах лез в глаза и ноздри. Однако в каменном гробе ничего не было. Даже каменной пыли. И тут я чихнул. Мгновенно тучи пыли поднялись в воздух, превратив свечение в туман и оголив надгробие. К ужасу своему, на нём я обнаружил ещё один знак. Я не сомневался в этом – ни одно прощание, ни одно напутствие не могло найти выражение в таком символе – само воспоминание о нём вызывало злобу и отвращение. Я был потрясен, и забыл о том, что плита находилась у меня в руках. Не найдя в них опоры, каменная пластина вместе с символом устремилась к полу и с оглушительным грохотом раскололась на десятки частей. Знак уже намертво закрепился в моей памяти.
- Что случилось?! – стараясь перекричать рокочущий гул, воскликнул Индрэт.
На этот раз я не смог ответить.
Эхо удара до сего момента стонало в кавернах катакомб. И, словно послужив сигналом, оно пробудило мертвецов. Время… Даже оно не в силах сгладить ненависть погибших в Столкновении Севера и Югра. С оглушительным рокотом с бессчетных саркофагов срывались надгробия, со свистом летели они к полу и глубинным стоном раскалывались о гранит. Пыль и осколки застелили зал, шипение и вопли, подобно разрядам, возникали со всех сторон. Вот в клубах могильного праха промелькнул костяной силуэт, ржавый меч, сгнивший щит. Секунда – и на пьедестал, где мы стояли, взобрался скелет, облаченный в проржавевшую кольчугу, на глазах рассыпающуюся на рыжие кольца, со звоном струящиеся по ступеням. Я вышел вперёд и ударил мечом со всей силы. Ржавый меч не выдержал прочности стали, закалённой в горнилах Дан Мира – древнее оружие превратилось в кислое облако, и в следующий миг я обратил скелета в пыль ударом щита. Крик злобы и беспомощности надолго перекрыл все звуки. Индрэт же понял в чем дело, и прокричал заклинание. Его луч вонзился в меня, и пелена подземного дыма перестала скрывать в своем чреве проклятую нежить. Заклятие жреца спасло мне жизнь – мне едва удалось отскочить от копья, покрытого пятнами ржавчины, точно разводами крови. Скелет же со скрипом перекинул оружие в другую руку и обрушил копье на мой шлем. Оно раскололось о нерушимую сталь, но и лишило меня сил на несколько секунд. Я упал, улыбнувшись смерти. Но Индрэт вновь пришел на помощь – эбеновый посох разил, не уступая мечу. Скелет, на меня напавший, сначала лишился рук, а затем и головы. Она тяжело упала на пол рядом со мной, из бесформенного шлема на свет выкатился гнилостно-желтый череп.
- Поднимайся! – приказал Индрэт, и я ухватился за его руку.
Пыль постепенно улеглась, и я пожалел об этом. В ней пряталась целая армия усопших – скелеты, с копьями, мечами, щитами, топорами строились в ряды, чтобы нанести слаженный удар, как некогда при жизни, но против иных врагов. Многие сбрасывали истлевшую броню, рваные тряпки плащей, обрывки кольчуг и осколки шлемов. Душераздирающий шип и скрежет царили в каверне, но страха во мне не было. Я – огненный рыцарь, и мой долг бороться с проклятием Севера.
- Нет, нам не выстоять, - обреченно шепнул жрец.
- Тогда мы умрем. Но умрем с честью! – воскликнул я, и мой боевой клич сотряс Монастырь до глубинных свай. Индрэт упал на колени, потолок треснул, гранитные плиты упали со свода, перемалывая кости в порошок. Жрец отбросил расколовшийся шлем – кровь текла из бледных глаз и носа.
- Воздух, свежий воздух, он за стеной… - бормотал Индрэт, пытаясь нашарить оброненный посох. – Разбей её, пока не поздно…
Мертвые воины подступали – лишь немногих поразил воинский клич. Ядовитыми жалами копий и мечей ощетинились первые ряды скелетов. Я понимал, что если сражу хотя бы нескольких, десятки других набросятся на меня и разорвут острыми, как иглы, костяными пальцами. Я задохнусь в могильном смраде прежде, чем Индрэт оправится. Тогда я последовал его совету.
Стена в нескольких шагах от нас изошла корневищами трещин. Именно на неё я обрушился всем своим весом. Камни больно ударяли по голове и плечам, едва не завалив меня заживо. Но от обвала меня спас крепкий щит. За стеной проходил тоннель, неровный, сырой, но наполненный свежим воздухом. Воодушевлённый, я хотел было бросится за жрецом, чтобы на руках вынести его из проклятой усыпальницы, но мой взгляд привлекло существо, пытающееся отползти подальше от новообразовавшегося прохода. И тут я узнал его:
- Вот мы и встретились, жалкий предатель, - промолвил я тихим, но преисполненным угрозой голосом. Услышав меня, урчин взвизгнул и бросился вглубь тоннеля. Я не мог проследовать за ним – за плечами лежал беспомощный человек, которого тогда я ещё называл другом. Поэтому я бросил вдогонку выродку свой щит – со смертоносным свистом моё оружие настигло предателя и рассекло его жалкое тело пополам. Долг предательства был уплачен. Но моё возмездие едва не стоило мне и жрецу жизни – один из мертвецов набросился на меня сзади, пальцы, холодные и твердые, точно камень, сдавили горло; тьма затопила окоём, огонь жизни в моей душе начал угасать. И когда уже свет померк окончательно, костяные руки ослабли. Откуда-то издалека раздался треск, иссохшие кости со стуком застелили тоннель, и рука помощи возникла из пустоты. Я в забвении ухватился за неё.
- Твой крик причинил мне великую боль, - прошептал знакомый голос, - Но именно благодаря ему мы сейчас живы.
Я не помню нашего пути через тоннели – пелена тумана смерти не сползала с моих глаз до той самой поры, пока солнечные лучи не разорвали её, пока лесной воздух не выветрил могильный прах с моего дыхания. Индрэт что-то говорил, его голос переполняла радость. Именно тогда моё беспамятство превратилось в злобу.
- Из-за тебя, жрец… - воздуха до поры не хватало, - Только из-за тебя мы чуть не погибли! Довериться урчину! На такую глупость способны только вы, трусливые колдуны!
Сейчас я жалею об этих словах, быть может, они были подсказаны безумием, навеяны минувшим напряжением, но я не мог промолчать.
- Огненный рыцарь, ты ли это? – без позолоченного шлема Индрэт выглядел как раньше – черноволосый юноша, скрытный, но добрый и честный. Тогда я этого не заметил.
- Я, бесчестный колдун! Именно благодаря мне мы все ещё живы и до поры способны осознавать свою беспомощность в проклятом заговоре знаков! Я потерял свой щит, приобрел ещё один знак… И ты! ТЫ! Виноват во всем!
Жрец отступил. И тут в его глазах отразилась печаль. На мгновение показалось, что юноша вновь обрел зрение, но не для того, чтобы вновь разглядеть мир как в первый день жизни, но для того, чтобы увидеть друга, превратившегося во врага. Я ждал ответа. Но уже знал, что жрец промолчит. Навалившись на посох, словно древний старец, Индрэт повернулся ко мне спиной и зашагал к подножию холма, с которого в нескольких сигналах огня виднелась деревня. В этот момент я осознал, что сотворил. Меч упал у меня из рук, не бросив ни блика в утреннем солнце – настолько его затуманила копоть нижнего мира. Настолько же, насколько мою душу. Осознав это, я, рыдая, упал на колени. Нет, я не хотел, чтобы Индрэт обернулся. Нет. Я желал, чтобы судьба вновь не свела меня с ним. И плакал, пока солнце не достигло зенита, расписав узорами радуги шлем, залитый слезами.
Я решил вернуться и предстать перед советом Огненных Рыцарей. Пусть хоть кто-нибудь, не причастный к этому зловещему заговору, меня рассудит. Пусть ещё хоть один человек, не ведающий об этих страшных событиях, взглянет на знаки. Я всем сердцем надеюсь, что тогда проклятие загадок и тайн отпустит меня, подарит хоть день прежней жизни, хоть на час избавит от бремени совершённых ошибок, от непомерного веса прошлого…
Часть IX
Я – Индрэт, младший жрец Храма Зверя, длань и слово Древних Жрецов приветствую тех, кого мой величайший друг Нигс именовал наставниками. Я слеп, но видел когда-то. Лишившись зрения, я не утратил способности писать, но мне никогда не разобрать написанного. Именно поэтому собратья прочитали мне те части, что предшествуют этой.
И мне суждено сообщить страшную весть – Нигс, бесстрашный огненный рыцарь, величайший, из всех, которых я встречал или когда-либо встречу, мёртв. По его последней просьбе я завершу отчет. Я благодарен судьбе, что именно мне выпала честь описать подвиги двух последних дней его жизни, и я никогда не прощу Рок, отнявший моего друга. С тяжелым сердцем я обращаюсь к памяти тех дней, ибо минул месяц, прежде чем силы вернулись ко мне, и я смог держать скрижаль. Порой, воспоминания наносят боль, нестерпимую и жгучую – именно через неё мне предстоит пройти. Теперь же перейду к повествованию. И, как любил отмечать мой друг: «Обо всем по порядку».
Мы разошлись на холме у выхода из подземелья. Сильную обиду нанёс мне словами мой друг, и я предпочел удалиться, дабы время и покой прояснили разум, запутавшийся в паутине страха и переживаний. Звук рыданий ударил мне в спину, но тогда я принял это за наваждение – я считал, что в глазах рыцарей вулканов не бывает слёз. И я ошибался.
Возможно, вам трудно понять мироощущение слепца, но я скажу, что лишь немногим оно рознится со взглядом здоровых очей. Мой посох – прочнейший эбеновый жезл – служил надёжнейшим проводником в лабиринте пространства, острейший слух заменил глаза. Только цвета и лица людей стали мне недоступны, однако голоса и запахи навсегда врезались в моё сознание. Магия… Энергия, которой присущи те переливы, что свойственны крови. В те часы я не чувствовал её – магия угасла в тот момент, когда огненный рыцарь обратился к боевому кличу. И до поры не восстановилась.
Запах деревни. Вскоре я почувствовал его: шум шагов, поветрия дыханий, звон сердец где-то вдали. Я желал вернутся в Храм, но мои силы утекали, подобно песку из разбитых часов, поэтому я решил остановится в гостинице. В голове моей проступила карта Икса и близлежащих окрестностей, слух указал текущее местоположение, и через несколько минут я вступил в душное помещение – клоаку шума и запахов. Я беспрепятственно поднялся на второй этаж – по всей видимости, содержатель двора заметил мой охранный плащ. Оказавшись в комнате, оградившей меня от возгласов и суеты, я упал на кровать и провалился в сон. Черный и безобразный.
Возможно, воинам сложно понять ощущения человека, хотя бы на мгновение лишенного магии. Я был опустошен, но полон отсутствия. Жизнь продолжалась, ни один её цикл не нарушился, однако боль пульсировала в сознании, мысли приходили с трудом и не покидали разум, обращаясь эхом, перерастающем в оглушительные раскаты. Лишь время могло вывести меня из такого состояния. Оно же течет быстро только во сне. Пусть и неотличимом от вечной темноты Храма.
«Убийство!». Страшное слово вытолкнуло меня из беспамятства. Минуту я не мог почувствовать грань сна и реальности, и только вновь оглашенная весть вернула меня в материальный мир. Магия вновь текла в жилах, заставляя сознание объективно воспринимать реальность. И первая мысль, явившаяся ко мне, гласила: «Я не держу обиды на Нигса». Я признал, что все слова, произнесённые им накануне, продиктованы отчаянием сопряженным ликованием, надеждой, исковерканной страхом. И первым своим делом на новый день (в моем беспамятстве по подсчетам я провел день и ночь) я возжелал сделать встречу со своим другом, дабы объяснится, произнести слова признания и прощения, затем же вернуться к великому заговору. Однако сему не суждено было сбыться.
Я покинул комнату, и поймал за руку пробегающего мимо мальчишку. Как можно мягче я спросил, что происходит и почему на постоялом дворе царит подобная неразбериха.
- Мага убили! – прокричал юноша, сбрасывая мою руку, и умчался прочь.
Не теряя ни мгновения, я выбрался на улицу. Хаос царил во всем Иксе. В потоке людей, окликов, шёпота чувствовалось беспокойство, воздух наполнял устойчивый запах гари.
По следам тысяч ног, за шумом сотен сердец я шел к дому, расположенному невдалеке от Турнирной Площади. Именно в нем поселился маг Карас. Теперь же не нужно было глаз, чтобы почувствовать вибрацию необратимых разрушений.
- Все сгорело за считанные секунды! – надрывался кто-то. – Даже пожарных сторожей не понадобилось вызывать.
- Ложь! – тяжелый голос раздался откуда-то справа, - Почему же тогда ближайшие дома целы?! Если огонь зародился на одном доме, то скоро перекинется на другие!
- Наверняка один из его безбожных экспериментов пошел наперекосяк, - заметила пожилая женщина.
- Смотрите, от его приборов остался только мусор! И не следа пламени на них!
- Я видел! Он все сам разрушил и сжег себя со своим домом!
- Отступите все! – наконец, хоть один знакомый голос.
- Майор Дуглас! – позвал я, пытаясь пробиться сквозь толпу.
- Индрэт?! – изумлённый голос прозвучал прямо над моим ухом. – Почему ты в охранном жреческом плаще?! И если тебя посвятили в служителей Храма, где же твой шлем?
Запах пепла и огня здесь был удушающим – мне едва хватало сил дышать ровно. Более того, ни один из естественных источников не мог породить такое бушующее пламя. Здесь сотворили заклинание. Сильнейшее из всех, которые я когда-либо чувствовал.
- Все это не имеет значения, - я взмахнул рукой, пытаясь придать моим словам достойный вес, - Что произошло здесь? И где колдуны? Я не слышал ни одного удара посоха или вибрации тетивы.
- Ты прав, колдунов здесь действительно нет, - ответствовал Дуглас. Он взял меня за руку и повел вперёд, то и дело раздавался скрежет металлических колец – то стражи деревни уступали нам дорогу. – Дом сожжен, всё, что привез маг с собой – сломано.
- Маг… Что стало с Каррасом?
- Он убит.
Мы остановились. Здесь клейкий запах огня сменил аромат смерти. Где-то неподалёку лежала груда костей и обугленной плоти. Я знал и не стал задавать ненужных вопросов.
- Я думаю, это дело рук того же убийцы. – продолжил Дуглас. Его голос дрожал – атмосфера ненависти, жестокости сдавливало и его дыхание. – Знак. Он указал на убийцу правдивей и ясней любого иного свидетеля. Если захочешь рассмотреть его - он лежит у твоих ног.
Я опустился на колени, у земли тошнота отступила. Но другое чувство появилось в пучине сознания. Пусть я и не мог видеть, но я ощущал знак всем своим телом. Подобно огню во тьме он проступил в моём внутреннем взгляде, и если бы я видел, то ослеп вновь, как много лет назад... Моя ладонь коснулась сухой, как песок, земли, трава острыми иглами-кончиками впивались в кожу, приземлённый бриз возвещал о приближени холодной зимы. Вдруг среди этих идеалов возник резонанс – на кожу, подобно вязкой смоле, стал прилипать черный пепел. Скользкий, как масло, ещё застывший в облике листьев и стеблей, он изгибался плавной линией, превращался в знак, выжженный на лужайке. Достигнув границы с живыми растениями, я ещё раз обвел дланью знак, и он возник в моем сознании, как и несколько мгновений назад.
- Где Нигс? – шепотом спросил я, - Где мой друг – огненный рыцарь?
- Хаэрк увел его отсюда за несколько минут до твоего появления, - майор откашлялся, - Странно, как вы разминулись… Разве мастер Ордена колдунов не должен был тебя окликнуть?
«Нет, не должен…», - ответил мысленно я. Теперь идолопоклонники явились, чтобы забрать единственного моего друга, быть может, последнего, кто ещё противился воле знаков. Я не заметил, как до хруста сжал кулак; что-то влажное и тёплое упало на зелёную траву. Моя кровь, окрашенная в черный цвет…
Я не помню, сколько мне понадобилось времени, чтобы достичь дома Хаэрка. Час, минута, единственный миг… То не имело значения. Ударом посоха я расколол массивную дверь и вступил в дом, где раньше жили великие колдуны, а ныне обитало предательство и сломленная воля. Я ощущал сознание, осквернённое чуждой волей, я слышал дыхание, дрогнувшее при моем появлении. Сделав шаг на мягкий ковер, я поднял руку в предупреждающем жесте и молвил:
- Хаэрк! Тот, кого до поры мы зовем главой Ордена, мастером колдунов Икса! Не заслужено сие звание, и поступки твои претят человеческой чести. Отвечай мне, Индрэту, длани Древних Жрецов, ибо я говорю от имени Зверя. Где огненный рыцарь.
Даже в границах вечной пелены слепца я почувствовал надменную улыбку, и голос колдуна насмешливо произнес, подчиняясь желаниям идола:
- Индрэт, слуга Храма… Я так и знал что ты явишься ко мне. Но стоило ли выбивать дверь моего дома? Такая тонкая работа заслуживает уважения…
- Не отворачивайся от ответа, Хаэрк, - я сделал ещё один шаг.
- Выслушай меня, жалкий юнец! – мастер несдержанно ударил по столу, за которым сидел, - некий металлический предмет подпрыгнул и визгливо покатился, - Ответ ничего не стоит, коли вопрошающий не слушает его. Дверь эту сделал никто иной, как Эрик Лайтфингерс. Да, содержатель заведений, губящих лес, коверкающих его плоть и выставляющих трупы деревьев напоказ.
- О чем ты говоришь? – первые мысли осознания заговора обжигали, словно раскаленный расплав. Огненная цепь озарения постепенно связывала все события воедино: от моей встречи с огненным рыцарем, до сего момента.
- Да, жрец, все идет по предначертанному плану. – я пожалел, что лишен зрения – наверняка глаза Хаэрка говорили о том, что скрывают слова. – Что же последовало дальше? Ответь, как послушный ученик.
Я не хотел подчинятся, но слова сорвались с языка:
- Смерть первого среди охотников.
Хлопки лицемерных аплодисментов. Но я не позволял ненависти выплеснуться из котла сознания.
- Смерть того, кто губит созданий природы. Неужели… - я чувствовал, как старик ходит кругами возле меня, словно пересмешник, наслаждаясь результатами заранее выигрышной партии. – Неужели Зверь, лик природы, гарант её могущества, допустил бы такое? Мы погрязли в безбожии, нужно было многое исправить.
Терпение таяло, как ясная свеча.
- Где Нигс? – спросил я шепотом, сжимая посох.
- Он отправился вслед за Карасом, дорогой жрец. Его ждет свой приговор за вмешательство в действо сил, которых ему даже не назвать.
Ненависть охватило мое сердце. Я нанёс удар на звук голоса, но промахнулся. Смех, старческий, скрипучий дразнил меня, не позволяя огню злобы угаснуть. Я ещё раз вонзил посох в пустоту.
- Нет, поздно, Инжрэт. Тебе уже не спасти твоего дружка. Также, как не спастись самому.
Я издал крик беспомощности, поразив посохом стол, но так и не достал колдуна. Кровь кипела в моих жилах, и я решил обратится к магии. Не той, что заключается в жестах и заклинаниях, а той, что сокрыта в извечной темноте Храма, скреплена нерушимыми клятвами, благословлена самим Зверем, и тем самым подписал приговор себе.
- Где Нигс?! – я вложил в эти слова всю энергию Храма, заключенную в моей душе. Со стоном упал старик, я слышал, как кровь заструилась из уст, глаз и носа, как тяжёлыми каплями она падает на пол, - Отвечай!
Прошла минута. Вдруг я со страхом осознал, что сотворил. Столь великая сила могла убить колдуна, на я ошибался.
- Он… В роще Владычицы… Он станет… Жертвой. Но не последней! Слышишь?! Ничто не остановит её!
- Где эта роща?
Ответа не последовало. И я опять прибегнул к власти Храма, разбивая свою жизнь на тысячи осколков:
- Где убежище вашей владычицы?!
Ответом был крик и бормотание, в котором проступали слова: «Северо-запад… Северо-запад». Ни один человек под властью Жреца не может лгать. Поэтому я без промедлений отправился в лес, держась этого направления.
Автор
Тема: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir. (Прочитано 5669 раз)