NoX World - форум об игре NoX

Привет фанатам NoX !!! => Творчество по NoX => Конкурс прозы => Тема начата: Evengard от 22/01/2012 19:18:48

Название: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir.
Отправлено: Evengard от 22/01/2012 19:18:48
Знаки (автор - Deneir)

Оглавление
Часть I   
Часть II   
Часть III   
Часть IV   
Часть V   
Часть VI   
Часть VII   
Часть VIII   
Часть IX   
Часть X   
Часть XI

Часть I
  Архив. Древняя каверна, заваленная книгами, рукописями, отчетами, донесениями, копиями важных документов… Полки для особо крупных фолиантов были прорублены в стенах темного камня, свитки, ожидающие проверки и сортировки, грудами высились у подножия сталагмитов, превращённые в канделябры для тусклых свечей. Сухость и пыль этого места ложились на губы, хрустели на зубах, но для пергамента и бумаги лучшей атмосферы в Дан Мире подыскать не удалось… В общем, в Архиве не хранилось ничего стоящего для умудрённого годами огненного рыцаря.
  Такие мысли посещали разум Мастера Курда всякий раз, когда он спускался в главный архив крепости Дан Мир, расположенный на нижних ярусах цитадели. Старик в просторном одеянии вступил в свет огней пещеры; своей статью и взором он напоминал легендарного огненного рыцаря, лишь морщины на лице да седина редких волос оспаривали впечатление.
 - Что ж, сегодня мне предстоит большая работа, - вздохнул Мастер Курд. Посетители редко навещали нижние ярусы цитадели, поэтому для старого Мастера любое слово, произнесённое вслух в столь тусклом и угрюмом месте, доставляло радость, или хотя бы напоминало, что бывший рыцарь ещё обладает голосом. Когда же смотритель архива обнаружил ещё несколько ящиков с не разобранными отчетами (в дополнение к трем вчерашним), его настроение упало и разбилось на тысячу осколков…
  Давно миновали те времена, когда Курд, сжимая в руке меч, совершал обход вдоль всего Драконьего перевала. Ушли те часы, когда на торжественных приёмах, он восседал по правую руку от варлорда, облаченный в безупречный доспех рубинового цвета. Не вернуть моментов боевой славы и почестей за выполненное поручение… Кровь бывшего рыцаря была тогда подобна потокам лавы, сейчас бурлящей у стен цитадели, ныне же величие прошлого предано забвению. Старость сковала сердце рыцаря Курда, даже мимолётный поединок отныне приносил ему страдание, и варлорд милостиво предложил ему приглядывать за архивом. Никогда не нарушавший слова своего повелителя, Курд согласился. Отныне перо и монокль стали его вечными спутниками, сменив оружие, тексты и знаки – боевых товарищей.
  Воспоминания опять застигли его на пороге усердной работы нового дня. Стряхнув их вместе с пылью подземелий, Курд направился к своему рабочему месту – каменному столу, на котором в строжайшем порядке покоились инструменты. Чтобы больше не попасть в капкан прошлого, архивариус торопливо погрузился в работу: придвинул ящик со свитками поближе к табурету, надел монокль и взял первый попавшийся документ. Только маги по причине либо неведения, либо давней неприязни к Дан Миру, называли воинов безграмотными варварами. На самом же деле каждый новобранец изучал письмо наравне с боевыми искусствами. Все задания, порученные Ордену огненных рыцарей, подробнейшим образом записывались и сохранялись в этом архиве. И вот сейчас в руки Мастера попался документ, датированный несколькими десятилетиями ранее. Безучастно пролистав манускрипт из ветхих бумажных страниц, заполненных старательным почерком, архивариус отложил его в сторону. «На первый взгляд, сохранился превосходно, пусть займет место на новом стеллаже», прошептал Курд. Следующий экземпляр был намного древнее, и, судя по количеству строк, не раз переписывался. Многие символы потеряли очертания, некоторые страницы оказались разорваны. Мастер со вздохом отложил документ в другую стопку – первый текст на сегодняшний день, требующий восстановления. Далее на тусклый свет появилась целая вереница отчетов молодых рыцарей, полнящаяся ошибками, неточностями. Большая часть из них даже не была закончена. «Да, сплошные отписки горячих юнцов… Им бы лишь мечом махать да золото тратить…», - проворчал старый Мастер. Все эти рукописи отправились в ящик, содержимое которого в конце дня выбрасывалось за крепостную стену. Вот ещё одна, даже оформленная не по правилам! В раздражении, Курд хотел отбросить неверный отчет к остальным, даже не прочитав имени, как вдруг его взгляд коснулся странного знака, запечатлённого на обрывке бумаги, выступающем из общей кипы листов. Загадочное переплетение линий, не напоминавшее ни один из ранее виденных символов; знак, означающий нечто таинственное, манящее. «Это повод остановиться на тексте подробней…».
  И действительно, текст оказался весьма необычным. Первое, что сразу заприметил архивариус – объём. Отчет был явно составлен подробно и основательно. Второе – отсутствие даты поручения, но Мастеру, знакомому почти со всеми рукописями архива, не составило труда определить по изношенности страниц приблизительное время: сорок два года назад, ранняя осень. И третья, главная причина, привлёкшая столь пристальное внимание Курда – это знаки. Знаки, незнакомые символы, чернеющие почти на каждой странице, начиная с середины, в конце же превратившиеся в повторяющуюся последовательность… «Очень, очень интересно!» - обрадовался Курд. Тексты, способные заинтриговать, или содержащие хоть намёк на тайну попадались нечасто, но каждый день такого открытия превращался в праздник для архивариуса. Решив, что работа подождет, архивариус устроился в кресле, приготовившись к чтению. Благо то, что на главной странице сохранилось имя молодого рыцаря, исполняющего поручение. Звали его Нигс. Быть может, если посчастливится, Курд отыщет этого человека в Дан Мире, уже ветерана, но не такого старца, как он сам. Конечно, ничто не мешало смотрителю архива по имени узнать о судьбе человека – табель всех жителей Дан Мира лежал на полке, оставалось лишь протянуть руку. Но Курд подавил любопытство – им овладела мысль прежде ознакомиться с отчетом, а уж потом приступать к анализу личности автора. Тогда ещё Мастер не ведал, как сильно повлияет на него то, что таится за невиданными знаками. Пододвинув свечу, Курд развернул потрепанную обложку, аккуратно извлек первый лист, заполненный мелким, но разборчивым почерком, и погрузился в чтение, как спящий погружается в сон, если вокруг царят полумрак и тишина.

Часть II
  Мои приветствия, незнакомец, читающий отчет настоящего огненного рыцаря! Да, я несколько дней назад прошёл испытания в Пещере и теперь с великой гордостью ношу это звание! И, как того требуют гласные устои Ордена, меня сразу же отправили на задание к нашим давнишним союзникам.
  Но обо всем по порядку. Имя моё – Нигс. Мне исполнилось девятнадцать минувшим летом. Многие наставники Дан Мира говорят, что я силён и необычайно проворен, однако в цитадели найдутся рыцари гораздо искуснее меня. Но правдиво и то, что среди сверстников мне нет равных в искусстве обращения с длинным мечом. Кроме него с собой я взял рюкзак провизии (большая часть которой - знаменитые дан мирские яблоки), походный льняной плащ и новейшее кольчужное снаряжение, а также бронзовый щит и шлем, хотя он весил гораздо больше, чем вся остальная экипировка. Мой путь лежал в деревню Икс – большое поселение в центральной пуще, примостившееся у одноимённой реки. Как и многие мои предшественники, я выполнял миссию, порученную огненным рыцарям Орденом колдунов. Эта традиция существовала испокон веков. Нет, колдуны и сами могли позаботиться о своих владениях, однако их просьбы являлись неким жестом добрососедства, для молодых же рыцарей – отличной и относительно безопасной проверкой способностей. И теперь настал мой черед! Мой наставник упомянул загадочные убийства, происходившие в Иксе, и, скорее всего, моей миссией будет разыскать убийцу. Все станет ясно, когда я достигну деревни. Ближайшие два дня описывать будет нечего – только три часа назад я покинул пост на входе в горные тоннели, отделяющие вулканические утесы Дан Мира от пышного центрального леса. Конечно же, мне могут повстречаться разбойники, но вряд ли они рискнут напасть на настоящего огненного рыцаря!

  Мои предположения не оправдались – переход через лес скрасили не только великолепные пейзажи, густой воздух осеннего леса и пение невиданных доселе птиц. На предположительно последнем дневном переходе я встретил уникального человека и обрел друга, соратника и проводника, причем последнее звание кажется невероятным. В результате этого события время моего похода увеличилось на одну лишнюю ночевку, однако благодаря обстоятельствам сейчас я делю огонь и пищу с одним из Ордена колдунов.
  Но обо всем по порядку.
  Над желтеющем лесом парило жаркое солнце; ветер ещё вчера умчался на север, оставив меня наедине с надоедливыми насекомыми. В такие минуты начинаешь особенно скучать по дому, где тепло поднимается от земли, не нагревая голову и плечи, а насекомых не водится вообще. В итоге к обеду я взмок и чувствовал себя просто ужасно. Именно по этой причине я решил спуститься к берегам Икса и освежиться в его прохладных водах. Река, истоки которой прятались в горах, здесь оказалась неожиданно бурной и студеной. Освежившись и смыв копоть путешествий, я пообедал прямо на берегу. Нехитрый стол – немного ветчины, два яблока и кружка сидра – надолго восполнил силы. Я вернулся на дорогу, которая должна была меня привести к восточным воротом Икса ещё до полуночи, И здесь же меня поджидал незнакомец.
  Колдун. Любой житель Нокса в мгновение ока признал бы одного из них – стройный, облаченный в зелёный плащ и кожаную куртку, и, непременно, в легендарном двурогом шлеме. Он сидел прямо на обочине, склонив голову – лицо до поры оставалось загадкой. Да и шлем отбрасывал непроницаемую тень – лучи уставшего светила едва пробивались сквозь лесной кров. На коленях колдуна покоился крепкий узловатый посох и, что самое странное, лука при нем не было. Лишь только я поднялся на дорогу, как до меня донеслись тихие слова:
 - Давно я тебя жду, юный воин.
  Что ж, это мужчина. Нет, юноша – голос ещё не окреп, однако звучал ровно и буквально поражал спокойствием. Я подождал несколько секунд, и произнес, громко и ясно, как нас учили наставники:
 - Да, я воин. Огненный рыцарь. Меня отправили в деревню Икс, дабы я оказал помощь вашему ордену.
  Мой раскатистый голос заставил колдуна вздрогнуть. Неуловимое движение – и он бесшумно поднялся, однако тень все ещё скрывала лицо. Посох покачивался в правой руке, словно на незримом ветру.
 - Шум… Его слишком много исходит от тебя, огненный рыцарь. Меня же отправили к перевалу, дабы я встретил какого-нибудь непутёвого юнца вроде тебя.
  Обычно я не отличаюсь вспыльчивостью, но последнее предложение заставило меня бросить рюкзак, выхватить щит и меч.
 - Посмотрим, как ты повторишь эти слова, когда окажешься поверженным!
  И я бросился в атаку, намереваясь единственным ударом разрубить посох наглеца. Но блок оказался ложным, и мой меч прошел мимо. Колдун резко шагнул в сторону и ударил меня посохом по плечу. Благо то, что я успел нагнуться – иначе бы удар пришелся по шлему и бой завершился позорным поражением. Однако боль в плече заставила выпустить из рук щит. Одним движением ноги колдун отшвырнул его прочь.
 - Оказывается, верны слухи – воины атакуют подобно быкам, не думая о защите!
  Слова кололи, словно иглы, но я сдержал себя. Поединок – не место для демонстрации эмоций. Сбросив шлем, закрывающий часть окоёма, я обхватил меч двумя руками, став в защитную стойку. Колдун, мягко ступая по дорожному грунту, медленно шагал по кругу. И вдруг шагнул вперед, намереваясь ударить посохом в лицо, точно копьем, но мой меч преградил ему путь. Гулко звякнув, клинок описал великолепную спираль, но незнакомец пригнулся к земле, вонзив посох в левую ступню. Мои ноги защищали превосходные боевые сапоги, но даже они не спасли от проникающей древесины. Боль кнутом ожгла сознание, но я устоял. Колдун же отпрянул и, воспользовавшись минутой замешательства, ударил меня ногой в грудь, пользуясь оружием как шестом. На сей раз я не удержал равновесие. Но когда я оказался на земле и уже готовился признать поражение, колдун не атаковал, озираясь, будто потерял меня из вида. Этой секунды мне хватило. Вскочив, я совершил превосходный ложный выпад, едва не коснувшись бедра противника, но лишь он перестроил блок, я мгновенно изменил направление взмаха и меч ударил с хлопком по колену. Колдун упал, двурогий шлем со звоном покатился по дороге. Предотвращая дальнейшую борьбу, я наступил на посох проигравшего. И только сейчас разглядел лицо противника – острые скулы, ястребиный нос, черные пряди волнами закрывали широкий лоб. Улыбка, чистая и искренняя играла на лице колдуна. Он тихо, как и в первый раз, произнёс:
 - Значит, верны легенды – не сыскать противника сильнее, чем огненный рыцарь.
  И только сейчас я поражённо уставился на глаза колдуна. Зрачки в угасающих лучах солнца белели, точно алебастр. Он был слеп. Я едва одолел в поединке слепого юношу, младше меня. Больше я ничего сегодня не напишу – все ещё слишком велико моё потрясение. До конца своих дней я буду помнить этот поединок, и того, кому я должен был проиграть…

Часть III
   Икс превзошел все мои ожидания! После каменной клетки Дан Мира чудесное поселение прямо в сердце леса кажется настоящим воплощением свободы. Индрэт (так зовут слепого колдуна посланника, с которым я повстречался днем ранее) ещё с утра показал мне все достопримечательности, а также места, которые обязательно следует посетить. На основе его рассказов я составил примерную карту деревни Икс.
  Думаю, следует описать подробней нового друга, который станет моим проводником  на все время миссии. Имя его, которое я уже упомянул, Индрэт. Всю свою жизнь он провел в деревне и её окрестностях, поэтому, даже ослепнув, всегда ориентировался по памяти. Несчастье же с ним приключилось во время охоты на васпов, когда он был ещё учеником. Согласно его коротким, но содержательным рассказам, на отряд колдунов набросился целый рой взбешенных насекомых, и одна из тварей вцепилась Индрэту в лицо. Яд дикой осы попал в глаза, навсегда лишив колдуна зрения. Но тяжёлая утрата не помешала колдуну влиться в ряды Ордена колдунов. Когда в деревне стали происходить таинственные вещи, Орден направил сообщение в Дан Мир, Индрэта же послали мне навстречу. Порой мне кажется, что потеря зрения лишь преумножила силы колдуна – он мог различить шум потревоженной почвы на сотню локтей вокруг, звук падающей осеней листвы, биение сердца человека, его дыхание и сокращение мышц. Как я убедился, очень искусен во владении посохом. Его же сделан из редчайшего эбенового дерева, так что даже мой меч не в силах разрубить это оружие. Свои магические способности, как и многое другое, держит в секрете, я же предпочитаю не расспрашивать.
  Теперь я вкратце освещу все события этого дня, а также напишу о цели моей миссии.
  И обо всем, как всегда, по порядку.
  Индрет и я вошли в Икс на рассвете. Красота этого места когда-нибудь обязательно заставит меня вернуться. Поэтому я решил отложить визит к Мастеру-колдуну и попросил друга показать мне деревню. Четких границ поселение не имело, однако домов я насчитал чуть более пятнадцати. Самым роскошным из них оказался особняк майора – представителя исполнительной власти в Иксе. Именно туда мы и направились после долгой прогулки, где нас поджидал триумвират из важнейших людей деревни: майор Дуглас – статный зрелый мужчина, мастер Ордена Колдунов - древний старик Хаэрк и гость из Галавы - маг Карас,  прибывший совсем недавно с намерением установить новейшие механизмы и поставить эксперимент с так называемым «электричеством». Прием оказался холодным, но события, случившиеся несколькими днями ранее, предрасполагали к напряженному разговору. В Иксе произошло убийство – тяжкое преступление, но к великому сожалению – не редкость в Ноксе.
 - Да, семь дней назад был убит человек, - с опущенным взглядом заключил майор, сложив руки домиком на столе.
 - Но неужели это и есть задание для меня, огненного рыцаря? – высказал я свое удивление, - Обычно поручения, предназначенные молодым воинам связаны с возвращением украденного или с отпугиванием распустившихся урчинов…
 - Нет, наш Орден воззвал к Дан Миру не с целью пригласить очередного юнца на ряд увеселительных испытаний! – жестко проскрипел Мастер-колдун. Но увидев отблеск огня в моих глазах, мягко добавил, – Мы призвали из воинской цитадели помощника в столь трудном деле.
 - Полагаю, дело действительно стоит пристального внимания, если Орден в содружестве со Служителями Храма не в силах управиться, - за подобное опрометчивое высказывание я получил по ноге посохом от Индрета.
 - Минутку! – дальнейшие споры прервал обрывистый голос мага. Седина уже коснулась его волос, однако лицо ещё не испытало губительной хватки старости, - Полагаю, наш юный рыцарь до поры ещё не в курсе последних событий! Господин Дуглас, будьте добры, пролейте побольше света на случай минувших дней.
  Майор поднял уставшие глаза и, внимательно наблюдая за лицами каждого из присутствующих, начал рассказ:
 - Подобного волнения удалось бы избежать, если бы убитым не оказался Эрик Лайтфингерс – видное лицо в Иксе, управляющий двумя лагерями дровосеков и лесопилкой на западе деревни. Его тело обнаружил Индрет несколькими часами позже.
  Индрет, кивнув пустоте, добавил:
 - Да, вечерами я часто выхожу за пределы Икса. В тот вечер со стороны лесопилки я слышал страшный скрип, похожий на стоны древесных стволов в ненастье, который вдруг оборвался человеческим криком. Я доложил об этом главе Ордена, и мы вместе с майором и несколькими колдунами отправились на лесопилку.
 - Уже настала ночь, когда мы явились к неприметному сооружению, - продолжил Дуглас. – Одним словом, нам повезло, что было темно…
  Слово взял Хаэрк:
 - Никто из нас доселе не видел столько крови… Весь первый этаж лесопилки превратился в комнату для жертвоприношений. Кровь была повсюду – на стенах, на полу, даже на пилораме. На втором же этаже мы обнаружили изувеченное тело хозяина, и рядом – орудие преступления – топор, взятый, по всей видимости, со стеллажа инструментов...
  Настала томительная пауза. В этот момент холод пробежал по моему телу. Преступление показалось мне воистину неслыханным и зловещим, напомнив страшные сказки торговцев, которые я, будучи ребёнком, слушал в стенах Дан Мира. Тишину нарушил майор:
 - Ты не сказал, на мой взгляд, главного. На стене дома топором был вырублен знак, не поддающийся определению.  В темноте он казался зарубкой, но когда мы явились на следующий день, колдуны обнаружили его. Я даже сделал рисунок, вот, посмотри, юный рыцарь.
  Майор протянул мне мятый лист бумаги, на котором, точно застывшая змея, чернел знак. Причудливо изогнутая линия молчала, не похожая ни на один символ языка Нокса: плавные повороты, уверенность в начертании. Быть может, знак, срисованный Дугласом, отличался от оригинального, высеченного в стене проклятой лесопилки, но мне показалось, что он таков на самом деле. Я попросил разрешения срисовать его – навещать лесопилку мне совершенно не хотелось.
 - Теперь вы в курсе дел, рыцарь Нигс. – заключил Дуглас, словно переложив на меня часть тяжёлой ответственности. – Теперь же черёд уважаемого мага Караса.
 - Благодарю,  - маг поднялся с уютного кресла, и я с удивлением отметил, что, вопреки представлениям дан мирцев, житель Галавы отличался мускулистым телосложением. – То, что касается вашей миссии здесь, в Иксе…
 - Но разве не Ордену колдунов требуется помощь в поиске убийцы?
 - Нет, - сухо ответил Хаэрк. – Орден сам позаботится о бедах деревни. Мы лишь призвали тебя для нужд господина Караса…
 - Именно! – подтвердил Карас, - В связи с появлением в городе неизвестного убийцы, коим может оказаться любой из нас, я решил нанять настоящего рыцаря из Дан Мира в качестве телохранителя.
 - Стать вашим телохранителем?
  Как я уже писал, моему характеру не присущи вспыльчивость и гнев, однако сейчас во мне проснулся настоящий вулкан эмоций - сама мысль о превращении из рыцаря в телохранителя мага из Галавы обжигала воинское достоинство, словно потоки раскалённой магмы. Увидев её отблески в моих глазах, маг поспешно добавил:
 - Конечно же, это всего лишь на время моего пребывание в деревне – не более двух недель. Также я гарантирую своевременную оплату в размере…
 - Нет, я отказываюсь от вашего предложения! – настал мой черёд подняться. Я откинул плащ, чтобы все собравшиеся увидели блеск моей кольчуги, затем надел шлем, до поры лежавший у меня на коленях. Мой голос гремел, и на собравшихся это произвело должный эффект, - Я останусь, ибо мой долг и честь требуют разыскать и покарать преступника. Но никогда огненный рыцарь не станет защищать кого-либо за деньги! Ничья помощь мне не понадобится.
  Я направился к выходу, и лишь у двери до меня долетели слова Мастера-колдуна, приглушённые сталью шлема:
 - Тогда отныне ты лишен покровительства Ордена, и его тайны впредь для тебя будут закрыты.
  Не предал я значения последним словам, посчитав их за попытку сохранить остатки достоинства. Когда же я спускался по ступеням особняка, меня настиг Индрэт, посохом простукивая себе путь. Поравнявшись со мной, он произнес, непременно улыбаясь, глядя в пустоту:
 - Быть может, моя-то помощь тебе как раз понадобиться.
  Я улыбнулся, потому что знал, что он не увидит.

  Мой друг привел меня к дому – неприметному, но добротному строению рядом с Западными Воротами. Именно здесь находили приют рыцари, служащие в Иксе. Теперь настал мой черед – глубокими ночами, такими, как и сейчас, я буду заполнять свой отчет, дабы он занял достойное место среди сотен других. И что-то подсказывает мне, что он не будет похож ни на один другой, ибо миссия моя представляется таинственным и опасным приключением. И, может быть, она ляжет в основу легенды о храбром юном рыцаре по имени Нигс…
  На сегодня же все дела получили достойное завершение. Завтра мне все-таки придется наведаться на лесопилку – если убийца и оставил след, то искать его нужно там. Индрэт поутру раздобудет некоторую информацию, которой владеет Орден колдунов. «Неужели ты готов предать свое содружество ради помощи мне, молодому рыцарю?» «Нет, в последнее время я не разделяю взглядов своих собратьев. И все, что направлено во благо, достойно посильной поддержки. Даже если эта поддержка будет оказана калекой…».

Часть IV
  Сегодня чуть не завершилась моя жизнь.
  Воспоминания… Они приносят мне боль, но я знаю, что должен описать в отчете все, что приключилось за этот день. Что ж, начну как всегда по порядку.
  Меня разбудил громкий стук в дверь. Первые лучи солнца только-только начали пробиваться сквозь стекла окон, И лишь стоило мне подняться с кровати, как липкий предрассветный холод побудил поскорее одеться. Стук повторился, ещё громче и настойчивее. Лишь когда полностью оделся, я открыл дверь. Сейчас же я проклинаю себя за это промедление.
  На пороге стоял Индрэт. Его лицо исказила усталость, даже в незрячих глазах отражались лиги пройденных путей. Плащ его вымок в осенней лесной мороси, посох же покрывали разводы пота и грязи.
 - Тебе следовало принять меня раньше, - впервые после нашего поединка его голос звучал холодно и жестко. – Сегодня ночью свершилось ещё одно преступление.
  Страх впервые за все путешествие сжал мое сердце. Мысль о том, что безжалостный убийца до поры где-то рядом, завершает свой коварный замысел, леденила душу. Однако я обратил свой страх решительностью, как подобает истинному огненному рыцарю, и без приветствий и вопросов приказал: «Веди».
  Икс ещё не пробудился. В преддневных сумерках крепкие деревянные дома слепыми окнами взирали на улицу, где уже много лет шло противостояние густого мха и древней брусчатки. Индрэт молчал, видимо, боялся нарушить сон деревни. Он заговорил лишь когда мы миновали мост – сторожка его смотрителя пустовала.
 - Сегодня ночью гибель настигла моего брата по Ордену. – тихо промолвил мой спутник. Если он и сожалел об утрате, то скрывал свою горечь ровным и спокойным голосом. – Колдун-охотник Анрик был найден сегодня поздней ночью со стрелой в горле.
 - Кто доложил о происшествии?
 - Сам Хаэрк, Мастер-колдун.
  На мгновение мне показалось, что Индрэт видит как и все – так уверенно юноша вел меня через лес, не касаясь посохом земли. Лес же отличался от того, через который я путешествовал. Старые деревья с корой лохматой от обилия мха и лишайников обступали со всех сторон, высоко задрав корневища. Величественный лесной чертог выстилал ковер из опавших листьев, редкой хвои, пластов мха и веток да сучьев, напоминающих белёсые кости. Вид пробуждающегося леса не отвлекал от страшных мыслей. Нет. Его лик лишь только подталкивал к подобным размышлениям.
 - Ночью я поднимался на смотровую башню. – проговорил Индрэт, не сбавляя шагу – я едва поспевал за слепым колдуном, - Перед часом убийства я опять слышал скрип, тот самый, что тревожил меня накануне…
 - А знаки? – вспомнил я, - Вполне вероятно, что тот же самый убийца должен был оставить свой знак.
 - Ты предвосхищаешь случившееся, - безлико промолвил мой спутник.
  В сознании вспыхнул и погас вчерашний знак, над которым я ломал голову всю ночь. И я решил не задавать вопросов.
  Утро уже настало, но светлей не становилось.
  Вскоре я услышал слова, и с каждым шагом они звучали все ближе. И вот за очередной шеренгой стволов промелькнули фигуры высоких колдунов с арбалетами – намного старше Индрэта. Они стояли у тела, накрытого плащом осеннего цвета – именно поэтому я принял его за лесной бугорок, припорошённый листьями. Лишь только мы шагнули к ним, старший поднял взор и проговорил, не скрывая раздражения:
 - Индрэт! Мы же велели тебе привести Мастера! Ты же ведёшь рыцаря, который вряд ли окажется полезным.
  На сей раз я сдержался. Однако мой друг – нет:
 - Я привел того, кого посчитал достойным.
 - Хочешь сказать, малец, что глава нашего ордена – недостойный человек? – промолвил другой колдун. Голос его дрожал то ли от усмешки, то ли от недовольства.
 - Хаэрк уже извещён. Однако Мастер не явился. И не мне отвечать на вопрос почему.
  Смысл этой фразы ускользал от меня, однако колдуны склонили головы и больше не промолвили ни слова на этот счет. Старший вновь поднял взгляд, обращаясь к моему спутнику:
 - Мы унесём тело собрата в Храм, где его погребут со всеми почестями. Вам же, господин рыцарь, я не советую вмешиваться в дела Ордена.
 - Вчера был убит человек, простой ремёсленник, - выступил я вперед, - У меня есть подозрения, что эти убийства – дело рук одного преступника.
 - Было бы это убийством… - проворчал старший, наклонился и откинул край плаща.
  Возможно, он хотел напугать меня внезапным видом трупа, но страх перед смертью неведом огненным рыцарям. Однако зрелище отвращало взгляд.
  Лицо немолодого колдуна  было залито кровью, пряди седых волос тоже обагрены. В его подбородке торчала стрела, пронзив череп насквозь. Но я не отвернулся.
 - Его лук был сломан, - пояснил второй колдун, - Ни один лук, кроме собственного, не может послать стрелу в подбородок.
 - Самоубийство? – спросил я, хотя уже знал ответ.
  Однако колдуны кивнули, уверенно и без промедлений. Странное чувство завладело моим разумом, но выразить его на бумаге я пока не могу.
 - Мы должны отнести тело в Храм, - сказал старший, - Ибо того требуют наши обычаи.
  Колдуны подхватили носилки, незримые под покровами плаща, и слишком поспешно скрылись среди деревьев…
 - Кто они? – спросил я удивлённо.
  Индрэт стоял, прислонившись к дереву – позже я узнал, что таким образом он прислушивается к малейшим шорохам и звукам. Лишь через минуту он ответил:
 - Нет, убить собрата колдун не может. Не подозревай их. Я думаю, стрела действительно выпущена по воле Анрика.
 - Неужели он мог убить себя?
 - Нет. И это вторая причина, заставившая меня привести тебя сюда.
 - В чем же заключается первая?
  Индрэт отступил от дерева, ощупал с помощью посоха место убийства, остановился у одной из кочек и молвил:
 - Отлично, они его не заметили. Убери сухие листья, Нигс. И очень аккуратно.
  Я послушал друга, и смахнул небольшую кучу листьев с кочки. За ними же зеленела полянка мха, в которую были втоптаны обломки стрелы. Они явно складывались в ещё один знак. Я старался отпечатать его в своем сознании, ибо пера, чернил и бумаги тогда у меня не было. Второй знак; ещё одна неразрешимая загадка, ещё один немой свидетель случившегося злодеяния…
 - Не являясь символом ни единого алфавита Нокса, они таят в себе смысл великих трактатов, - прошептал Индрэт. Тогда я принял эти слова за размышления.
 - Нужно осмотреть окрестности, - предложил я, проверяя, как хорошо закреплён за моей спиной щит, и как легко покидает ножны мой длинный меч.
 - Да, и, кажется, я уже чувствую резонанс в лесном дыхании… Это кровь.
 - Здесь должно быть много крови, мой друг – при подобном ранении она вытекает из раны почти полчаса…
 - Скажи мне, ты видел здесь кровь, кроме как на лице охотника?
  И только сейчас я обнаружил, что кроме примятой листвы да нескольких глубоких следов, оставленных колдунами, ничто не указывало на ночные события.
 - Я чувствую твое удивление. Крови тут нет. Однако её запах доносится с востока… Ступай за мной, и смотри под ноги.
  Слепцам открыто больше чем здоровым людям – я осознал это, когда мой друг привел меня к папоротниковой колонии, сквозь которую вёл кровавый след.
 - Здесь находится болото, питающее Икс, - пояснил мой спутник, когда я едва не упал в невидимую заводь. – Не бойся, оно не глубокое, но может стать препятствием. Иди вслед за мной – кровавый след тянется на многие метры вперед.
  Индрэт оказался прав. Запекшиеся, едва заметные кровавые отпечатки на сочной листве стали дорогой через обширное болото. Многие мысли приходили мне в голову. Быть может, это след, оставленный загнанной дичью? Или Анрик все-таки ранил убийцу перед смертью? Я не исключал и варианта, что кровавый след – метка, невольно оставленная убийцей, дабы заманить преследователей в ловушку.
  Мы шли более двух часов, но почему-то становилось темнее, казалось, ночь наступала сразу после предрассветных сумерек. Туман, поднимающийся от стылого болота, клубился у оснований могучих лиственных крон, роняющих багровые листья на водную гладь... Почему-то тогда я позавидовал Индрэту, что также не слеп – колдун бесстрашно шагал сквозь болота, выискивая посохом самый удобный путь. Его уверенность заражала, и не позволяла мне задавать лишних вопросов.
  Я потерял счет времени, когда Индрэт остановился. Жестом он приказал мне замереть. Минута прошла без движения, но я не рискнул окликнуть моего спутника – его лицо потемнело от напряжения, колдун явно во что-то вслушивался. Наконец, его голос нарушил тишину, словно грохот камнепада:
 - Я слышу скрип… Тот самый скрип, предвещавший убийства.
  Волнение охватило меня – меч и щит с угрожающим лязгом оказались у меня в руках, но Индрэт вновь призвал к тишине:
 - Где свет? Я не чувствую солнечных лучей…
 - Здесь темно, как в пещере, - ответил я сдавленно, ибо только сейчас заметил, что лес терялся в кромешной тьме на расстоянии двадцати шагов. Некая злая сила окутала нас, в надежде задушить беспроглядной тьмой, я шагнул ей навстречу; позабыв об осторожности, оступился и едва не упал в податливую топь, сомкнутую мхом, на котором до поры четко алел кровавый след.
 - Неужели ты не слышишь?! – в гневе прошипел Индрэт, - Сюда надвигается нечто, и возможно, чтобы совершить очередное убийство!
  Нет, тогда я ничего не слышал. Только вода, встревоженная мной, булькала под моховым плетением и опавшими листьями. Неожиданно, к дыханию болота добавился стук, похожий на удары топора о древесину – то билось мое сердце, ибо с каждой секундой бездействия страх в моей душе разрастался. Корни его родились в таинственных знаках.. Знаки… Символы, ставшие мне ненавистными, загадочные до безумия, витые до омерзения.
  Лишь только в моем воображении появились два знака, я услышал скрип. Звук пугал, завораживал, обездвиживал. Настолько страшными казались переливы древесного скрипа, что я зажмурился, опасаясь прибытия силы, его издававшей. Она же не заставила себя ждать.
 - Он здесь! – ознаменовал роковой момент голос друга.
Название: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir.
Отправлено: Evengard от 22/01/2012 19:24:01
Часть V
  Чтобы наставник, читающий эти строки, проник в мои чувства, тогда испытанные мной, я решил ещё раз написать: с превеликой охотой я бы отказался от воспоминаний той ночи-среди-дня. Но память не подвластна нашим желаниям. Более того, я связан клятвой – мой долг истинно излагать свои чувства и события, в коих я принимал участие. Но тогда (как и сейчас) мне казалось - я только шестерня в столь древнем и ужасном механизме. Механизм, в котором всё зиждется на знаках.
  Они набросились на нас из темноты – ветви, ощетинившиеся острыми как иглы шипами. Со всех сторон сотни побегов устремились к нам, опутывая и терзая. Казалось, сам лес вступил с нами в неравный поединок. Я взмахнул мечом – и несколько ветвей упали в болотную жижу, извиваясь, как умерщвленные змеи. Но не было счета скрипучим лианам. Они обвили мою руку, сдавили её и тонкие шипы прошли сквозь кольчужное полотно. Горячая и липкая, кровь устремилась на свободу. Я услышал свой крик и выронил щит, покатившись в объятия болота. Вдруг яркая вспышка озарила проклятое место – Индрэт заклинанием призвал огонь, и адские побеги отступили от него. Я позвал на помощь, но едва не захлебнулся зловонной жидкостью. Все больше ветвей с листьями-бритвами оплетало меня, я не мог пошевелиться, но рубил и рубил, словно зачарованный. Со скрипом укорачивались побеги, но их останки падали в воду и там цеплялись к моему телу, душили, извивались, ранили. Боль и беспомощность сдавили мое дыхание, и я выпустил меч из рук, признавая победителя. Почувствовав, что сопротивления больше нет, стебли обвили меня, заключив в кокон и повлекли вверх, высвобождая из болотных объятий. Запах тлена витал над водой – несколько деревьев пылали; лишь на мгновение в свете пламени я увидел колдуна, сжигающего последние из побегов. Он звал меня по имени, но у меня не было сил ответить.
  С торжествующим скрипом лозы несли меня все выше и выше, сквозь туман, в крону одного из самых ветвистых деревьев, сбросившего все свои листья. В древесном ложе, подобно спруту, среди сотен колючих лиан покоилась пасть. В сумерках сверкали острые осколки зубов, гнилостное дыхание сдавливало сознание, пытающееся найти хоть единственный выход. Скрип и бездонный зев готовились проглотить меня. Только тогда я, наконец, закричал.
  Тогда же мне показалось, что время замерло, на мгновение, достаточное, чтобы вздохнуть полной грудью. Сила в ранящих стеблях ослабла, иглы покинули раны, я вновь ощутил свое тело, объятое пламенем боли, но способное двигаться. И сразу же ухватился за сухой, как кость сук, дабы не упасть с дерева. Кровь сочилась из бесчисленных ран, силы постепенно покидали меня – но я успел разглядеть Индрэта прежде, чем потерять сознание. Он стоял на большой ветви, балансируя с помощью посоха, и шептал заклинание. Лианы, словно укрощенные  змеи, медленно подползали к нему; чудовищная пасть сомкнулась – казалось, огромное растение вслушивается в полный ненависти шепот слепца. Опять вспышка! Синие искры разбили окружающий мир та тысячи частей – хищное растение обратилось пеплом. Лианы таяли на глазах, листья истлевали, словно на незримом огне. Распространяясь по лозам, словно инфекция, черными волнами разложение достигло пасти; она в последнем зеве изрыгнула поветрие смрада и развалилась, словно изваяние из дан мирского пепла. Вместе с ней распалась и ночь – солнечные лучи, точно копья пронзили покров проклятого мрака. И тут силы покинули меня. Я разжал пальцы, и мое тело устремилось к земле, обгоняя капли крови и тлен, который казался лепестками роз… Сознание я потерял за секунду до удара.
  По словам Индрэта, очнулся я спустя два часа. Я лежал в кровати, бережно укутанный одеялами из волчьих шкур. Мои многочисленные и глубокие раны исцелились – опять же благодаря моему единственному другу. Я пробовал встать; сил оказалось более чем достаточно. Моя одежда, броня и оружие покоились в приоткрытом сундуке, сам же я находился в охотничьей сторожке: многочисленные трофеи украшали стены, в большом каменном камине цвело жаркое пламя, в котелке над ним что-то готовилось. Ночь за окном нисколько не напоминала тот мрак, что сомкнул нас на болоте. «Неужели я столько проспал?» - возник вопрос у меня в голове, но лишь позже я узнал, что сражение с хищным растением, невесть откуда взявшимся в центральной пуще, отняло больше четырех часов. Я поднялся и оделся. Одежда оказалась чистой и сухой – ничто не напоминало болото, питающее Икс. Мои щит и меч также оказались вычищены, шлем же разбрасывал по всей сторожке разноцветные блики от очага. За крепкой дверью я услышал знакомый стук. На пороге стоял Индрэт, на плечах его лежал посох, служивший коромыслом для двух больших ведёр, полных водой. Я громко поприветствовал друга, и помог ему с ношей.
 - Это вода специально для тебя, огненный рыцарь, - сказал он устало, присаживаясь на табурет подле огня, - Она из чудесного колодца и должна помочь побороть дурные воспоминания.
 - Лучше сидра с этим не справится никакая вода! – подхватил я, подсаживаясь к Индрэту.
 -  Нет, для сидра пока ещё рановато… - с улыбкой заметил колдун, посохом приподнял крышку над котелком и добавил, - Отвар почти готов. Он послужит и пищей, и лекарством.
  Только при его последних словах я осознал, насколько голоден. Все мои припасы, взятые в сегодняшний путь, явно испортились в болотной мути, и горячий суп оказался как нельзя кстати.
 - Что ж, думаю, у тебя есть вопросы, мой друг, - прошептал Индрэт, пригубив отвар из деревянной миски. – Но позволь мне совершить признание. Признание, которое я должен был сделать уже давно.
  Я кивнул, опасаясь разящих известий, но голос Индрэта как всегда преисполнялся спокойствием.
 - Я не колдун, - пауза, длившаяся вечность, - Я жрец Храма.
  Его глаза не могли видеть моего непонимания.
 - Возможно, ты захочешь спросить, чем жрецы отличаются от колдунов… - продолжил он задумчиво, - Ответ кроется лишь в степени близости к природе. Мы, кто посвятил свою жизнь охране Зверя, направлению энергии к его глубинному обиталищу, обладаем большими знаниями, опытом и могуществом. Именно поэтому я не подчиняюсь ни старшим колдунам, ни самому Мастеру.
 - Насколько мне известно, жрецы не покидают сводов Храма, - сказал я, поторапливая собеседника.
 - Верно. Но бывают случаи, когда на свет дня выходят и они. В Иксе развернулись события, требующего вмешательства моего Ордена.
 - Убийства?
 - Нет. В этом бы случае я бы просто настиг убийцу и привел приговор в исполнение…
 - Так, выходит, ты знаешь кто убийца?!
 - Это мне до поры не известно. Однако вскоре мы узнаем его сущность.
 - Но тогда что за события вынудили тебя покинуть храм?
 - Дай мне время, и я все расскажу, – казалось, повествование отнимает много сил у жреца, - На исходе лета в Ордене колдунов произошел некий излом. О том нам сообщил Зверь. Я не слышал его, однако Древние Жрецы говорили о каком-то культе, появившемся в Ордене. Колдуны нашли себе объект поклонения, презрев Зверя. Но мне до сих пор не удалось выследить идола, или даже узнать, что он из себя представляли. Сегодня мы повстречали плоды этих поклонений – ужасное ожившее растение, противоречащее укладам природы. Путем великих усилий, мне удалось проникнуть в разум этого существа. Но в нём я обнаружил лишь ненависть ко всему живому. Поэтому я вернул его в изначальное состояние, иными словами – отозвал прочь из Нокса.
  Пауза вновь овладела разговором. Ночь за окнами стала проникать в сторожку, поэтому жрец подложил несколько поленьев, и пламя разгорелось с новой силой. Ветер яростно бил о восточную стену, но беспомощность чувствовалось в его завываниях.
  Прошло больше минуты, и я подумал, что время для вопросов, коих у меня родилось множество, настало:
 - Сколько же колдунов состоит в этом культе?
 - Раньше я предполагал, теперь же знаю точно. Все.
  И опять неописуемое чувство завладело моим разумом. Лица, которые встречались мне на дорогах Икса, обрамленные рогами легендарных шлемов оказались масками, их слова – ложью… Не скрою, тогда у меня появилось желание отступить, вернуться обратно в Дан Мир, доложить о случившемся самому Варлорду, переложить тяжкий груз ответственности со своих плеч на более достойные… И тогда же пробудилась мысль: кто же достоин этого бремени более, чем я? Моё первое задание обернулось великим заговором, но до поры оно принадлежало мне. И я его не оставлю.
 - Анрик… - прервал мои размышления Индрэт, - Был последним из колдунов, не отрекшимся от Зверя. Он увидел растение там, на болоте, - с этими словами жрец извлек из складок плаща две черные, как уголь стрелы, - Он пытался сражаться с чудовищем, но потерпел неудачу. Тварь его ранила, и он побежал к городу, теряя кровь, которая позже послужила нам страшным указателем. Однако его настигли…
 - Стрела торчала из подбородка! – вспомнил я, - Лишь он мог нанести себе подобное увечье!
 - Именно. В Храме я слышал, что можно подчинять себе волю людей так же, как колдуны овладевают сознанием животных. Но такого могущества я до поры не видел… Мне нужно будет уйти. Я вернусь в Храм и поговорю с Древними Жрецами. Они укажут нам путь. Или же огласят конец Ордена колдунов.
  Неужели кто-то ещё способен уничтожить одну из трёх сил Нокса? До второго дня в Иксе я думал, что времена великих лишений прошли – от великой длани тьмы прошлого ныне остались одни осколки… Но я ошибался. До сих пор находились идолы, готовые выплеснуть свою ненависть на человека, уничтожить целую культуру во имя безликих целей. Но знаки… Они кружили мне голову, не давали сосредоточиться на раздумьях, мерещились в тёмных углах. Возможно, я понемногу сходил с ума, но не решился признаться в этом другу… Вместо слов своего признания, я спросил:
 - Где мы сейчас?
 - Это дом Анрика-охотника, на мой взгляд, безопаснейшее место в центральных землях в эти часы. Тебе придется провести здесь день и ночь – лишь на исходе завтрашнего солнца я вернусь с вестями надежды или Рока. Не покидай его, коли тебе дорога жизнь – ты стал свидетелем возвышения новой воли, думаю, колдуны уже разыскивают тебя… Остерегайся, слушай шепот леса и жди моего возвращения.
  Жрец поднялся и шагнул к двери. Я не боялся остаться один, я боялся лишиться своего единственного союзника в этой постановке, где балом правили безумие и злоба. Но я не смог вымолвить ни единого слова напутствия, разглядывая танец родного пламени в камине. Я скучал по дому. Реки магмы, что словно кровь земли разливаются по вековым руслам и вновь падают в недра гор. Огнедышащие кратеры, изрыгающие черный пепел, дождем поливающего здания-крепости, оседающий на изумрудных листьях дан мирских яблонь. Ряды соратников в рубиновом облачении, под звонкий рокот боевого рога обходящие Драконий перевал. Эти воспоминания грели мне душу, давали сил и терпения выстоять в нелёгком поединке и грядущих испытаниях. Место огненного рыцаря не в Цитадели Дан Мира, его место там, где в нём нуждаются. Цепь воспоминаний и багровых образов разорвал шепот Индрэта.
 - Таково мое признание, огненный рыцарь. Надеюсь, ты простишь меня. – и его силуэт скрылся за прочной дверью, ветер унёс эхо первых двух шагов.
  Последняя фраза моего друга стала загадкой, не давшая сомкнуть глаз всю ночь.

Часть VI
  Солнце… Как мне не хватает его в этом тёмном склепе. Лишь благодаря Звездному Сиянию Индрэта я могу запечатлеть наши сегодняшние приключения в своем отчете, хотя они достойны эпической баллады. Надеюсь, наставник, читающий сей документ, разберётся в моих ужасных письменах.
  Часы тянулись угнетающе медленно. Мне хватило двадцати минут, чтобы изучить обстановку охотничьего домика и окружающий его лес при свете дня. Место действительно было прекрасным – добротная хижина, подпорками которой служили целые древесные стволы, приютилась под ветвями могучей лиственницы, годами усыпающей крышу дома хвоей. В нескольких шагах звенел ручей – ещё один капилляр полноводного Икса. В его студеных водах я смыл последний дух лесного болота и освежился на весь грядущий день. В подполье я обнаружил богатые запасы солёного мяса и сушеных яблок, так что в еде недостатка не было. После плотного завтрака настали долгие часы бездействия. В их тяжком течении я поупражнялся с мечом и щитом, привел в порядок шлем и доспехи, собрал рюкзак на случай дальнего перехода; в нестерпимом ожидании я даже забрался на лиственницу. С высокого дерева открывался потрясающий вид на центральную пущу: великолепная долина, заключенная в объятия двух горных цепей – Драконьего пути, затмевающего восток черными пепельными облаками, и Древних Скал на западе, где располагалось единственное в Ноксе месторождение кристаллов маны – материального воплощения магической энергии. Где-то на юго-западе небо сливалось с таинственным морем, у берегов которого возвышалась тайная Крепость Галава. Север же кутался в тумане, только промозглый осенний ветер приходил оттуда, прыгая по верхушкам деревьев. Замерзнув, я слез и растопил очаг.
  Медленно и неохотно лес погружался в ночь. И вот долгожданный слуха коснулся, едва различимый за шумом листвы и хвои, звук приближающихся шагов. Сначала я не узнал Индрэта – теперь он не походил на колдуна. Сейчас он являл собой легендарного жреца из Храма: шлем с позолоченными рогами украшал золотой цитрин, поблескивающий в свете просыпающихся звезд; за фигурой следовал невесомый плащ также охранного желтого цвета. И, всенепременно, в руках покачивался эбеновый посох, указывая дорогу.
 - Я вернулся, - Индрэт приветствовал меня в поклоне. – Время, отпущенное нам, истекает. Надеюсь, ты собрался в дорогу – путь предстоит не близкий. Я поведаю тебе обо всем по дороге.
  Я ответил, что готов к путешествию хоть до границ Земель Мёртвых, но жрец даже не улыбнулся. Печаль сдавливала его сердце, и я надеялся, что Индрэт разделит её со мной.
 - Храм принял меня, - негромко начал мой спутник; я едва поспевал за его размашистым шагом. – Но лишь на некоторые вопросы Древние Жрецы пролили по капле света. Нам же предстоит выполнить их указания. Идол, существо, занявшее место Зверя в Ордена колдунов, обладает безграничной властью над волей и разумом человека. По единой его мысли люди забывают о долге, о родных, о друзьях, о законах, извечных и писанных. Возможно, и о цене своей жизни.
  Я согласно кивнул, припомнив разговоры о топоре из инструментов плотника и стрелу, выпущенную в себя охотником. И лишь с запозданием обнаружил, что жест мой недоступен взгляду друга, но Индрэт продолжил ясным шепотом, стараясь не тревожить покой засыпающего леса:
 - В Храме я облачился в истинные свои одежды, ибо надобность в сокрытии пропала. Я, как и весь Храм, доверяю тебе.
  Хотя слова звучали тихо и едва пробивались сквозь шелест лесного покрова, долгим эхом отзывались они у меня в душе. Никогда я не слышал столь искреннего признания.
 - Я благодарен тебе за доверие, друг. В столь тяжкий час нам было суждено заключить союз. Полагаю, мы направляемся в Храм?
 - Нет, друг. Наш путь стремится к обители живых и мертвых, заповеднику дикого мира и последнему пристанищу многих усопших.
 - Ты говоришь загадками, Индрэт. Зачем нам посещать место, таящее столько угроз и злобной памяти?
 - Нам нужна жертва. Первая жертва убийцы.
 - Но почему не вторая? Насколько я помню, тело колдуна-охотника унесли в Храм для проведения погребального ритуала…  – вопросы роем кружились у меня в голове, но дыхания, сбившегося от быстрой ходьбы, хватило лишь на один.
  Навсегда заледеневшие глаза моего проводника уподобились звездам, что собрались в хоровод подле одной из четырёх лун.
 - Неужели ты не поймешь? Больше нельзя верить Ордену колдунов! Они забрали мертвеца, чтобы сокрыть улики, чтобы я и мои могущественные собратья не получили сведений, способных привести к убежищу Идола! Именно за тем мы разыскиваем тело владельца лесопилки. И, хвала Зверю, мне известно, где колдуны его спрятали, - голос Индрэта смягчился, и взгляд потух в тени шлема, - Анрик был последним, кто сопротивлялся чужеродной воле. И я глубоко скорблю о его смерти.
  Я оставил вопросы, устыдившись своей дерзости.
  Луна миновала зенит, уступая место своей сестре – близилась полночь. Лишь тогда мы достигли убежища жизни и смерти. Монастырь.
 - Да, мы пришли, - ответил на не рожденный вопрос Индрэт. – Место, где никого больше не хоронят, но где до поры обитают живые и мертвые.
  Мне не доводилось видеть лёд, ибо всю свою жизнь я провел в Дан Мире, стране огня и пепла. Но наставники много говорили о воде, обращённой в камень, и, как мне тогда показалось, Монастырь был сложен именно из этого материала. Угрюмые, призрачно-сизые арки и стены, почти разрушенные природой и временем, напоминали мне ледяные утесы Севера, нарисованные моим воображением. Обращённая к нам абсида превратилась в руины, древняя ограда, некогда величественная и неприступная, ныне напоминала груды строительного мусора, изрезанные разводами ржавчины. Мощеная брусчатка прерывались корнями-разрядами черного поползня, дробящего камень и сжимающего землю. Могильные плиты почти все откинуты, как крышки опустошенных сундуков; звездное небо затмевали крылья осиротевших контрфорсов. Я невольно сделал шаг назад – забытье и злоба правили проклятым Монастырем. Но убедил себя, что многие воины ступали под его свод, дабы вернуть вещи, украденные урчинами… Тогда же я понял смысл загадки жреца – легендарный заповедник урчинов находился в катакомбах монастыря – жизнь, обитающая в царстве смерти.
 - Нас уже заметили, - молвил Индрэт, - Больше нет смысла таиться. Без помощи нам не обойтись.
  Я тоже заметил за грудой камней мелькнувший силуэт, и, как ни странно, страх мой улетучился. Коли здесь обитают самые трусливые твари Нокса, огненному рыцарю не стоит даже думать о страхе. Мы спускались к ограде, без труда перешагнули через истёршийся камень, и вступили во внутренний двор. До слуха доносились скрипы и шорохи, крики ночных птиц и шум шагов заглушал ветер, кричащий в бесчисленных трещинах. Я хотел извлечь меч из ножен, но посох жреца меня остановил:
 - У нас достаточно врагов, не стоит заводить новых.
  Портал Монастыря являлся лишь тенью минувшего величия – безымянные архитекторы попытались навечно запечатлеть в барельефах величие Юга. Но желаниям не суждено было сбыться – века и непогода сточили горделивые лики, щиты и мечи растворились в бледной глади камня, силуэты людей стали трещинами. Я закашлялся от сырости под неверным сводом усыпальницы, катакомбы темнели в десятках дыр в полу.
 - Десятилетия назад подъемники пришли в негодность, - прошептал Индрэт, неуловимыми касаниями посоха-путеводителя осматривая комнату. – Я же смогу спустится только по лестнице.
  Час ушел у нас на поиски спуска, и ещё один – на его преодоление. Стертые ступени, заваленные обломками, расколовшимися плитами потолка, изуродованными статуями, представляли не меньшую опасность, чем ложные трясины болота.
  Я чувствовал, как изменился мой спутник, Индрэт. Вместе с одеждами колдуна он утратил простоту, а со шлемом жреца обрел непроницаемую таинственность – теперь он вел меня, как наставник ученика, как рыцарь – оруженосца, но не как друг друга. Иногда мне даже казалось, что несколько часов пребывания в Храме состарили юношу – я видел, что жрец намного старше меня. И вновь цепь моих размышлений вернулась к знакам - моему кошмару наяву. Что скрывает пара искривлённых линий? Быть может, в переплетении чернильных дорожек скрывается ответ, подобно ключу, отпирающий все замки вопросов. А может статься, он ввергнет в безумие. Порой, я чувствовал, как мое сознание противоречит мыслям, душа – чувствам. Тогда же меня спасал голос друга. И сейчас я обратился к нему за спасением:
 - Ты не сказал мне главного, Индрэт. Что в Храме тебе поведали о знаках?
  Как и прежде, несколько минут жрец молчал. Он ответил, когда тяжёлый спуск остался позади.
 - Один из многих вопросов, на который ни я, ни один из иных служителей Зверя не может дать ответ… - но, почувствовав мой вопросительный взгляд, безлико добавил, - Я в них чувствую злобу тех времен, когда Зверь свободно странствовал по Ноксу. Поэтому не причиняй себе боль напрасными размышлениями о недоступном…
  Его прервал звук шагов. Топот множества маленьких и проворных лапок, волной выпрыскивающийся из коридора, раскинувшегося перед нами.
 - Предоставь слово мне, огненный рыцарь, - сказал жрец. В его голосе промелькнул образ той самой насмешки, что сверкала, как молния, в нашем поединке. Казалось, так давно. – Народ урчинов не жалует выходцев из Дан Мира, поэтому сними шлем и спрячь его в складках плаща.

Часть VII
  И тут в тусклый лунный свет, пробивающийся сквозь расколотый сводчатый купол, выступило маленькое существо, меньше ребенка одиннадцати лет. Его скрюченное тельце прикрывала одежда из рваных крыльев летучей мыши; тонкие, как прутья, конечности покрывали ссадины, раны и синяки. Лицо карлика походило на каменное изваяние, уродливое, но безобидное. Один желтоватый глаз неистово вращался в орбите, другой же не удавалось разглядеть за гнойной раной, рассекающей лицо от скулы до подбородка. Существо испуганно и возмущенно заверещало – в потоке писка и причитаний постоянно слышались имена его собратьев:
 - Бросил нас Биривирвил, бросили… Оставил он нас… Оставил! О, Гора-человек! Горы-люди пришли по душонку старого Грингли, Грингли-сторожа и смотрителя! Колдун-гора и воин гора, нет-нет-нет! Не прячь шлем в плаще, воин-гора! Грингли все видит! Целый глаз ещё остался ему, мне одному… Да! Но не держат обиды учинчины на сильных людей-гора… Нет! Не держим, но Шаман все-все-все помнит, знает… Видит! Как шаман Риквинтинит! Что вам надо в прихожем тоннеле народа моего, соплеменников?
  Хоть урчины и разумны, речь их редко напоминает человеческую. Однако этот Грингли изъяснялся на удивления хорошо и понятно. Но лишь омерзение и желание поскорей избавиться от карлика царили в моей душе. Много душевных сил ушло у меня, чтобы не позволить себе выхватить меч.
  Индрэт опустился на колено, но и сейчас превосходил ростом урчина:
 - Мы приветствуем тебя, Гринли-сторож. Мой спутник на самом деле Огненный рыцарь. Имя его Нигс. Я – жрец Храма Индрэт.
  Карлик неуклюже присел на корточки, явно не ожидая такой почтительной реакции:
 - Жрец, да-да-да… Да! Не колдун! Грингли сначала принял тебя за колдун-гору! Но колдуны-горы злые, злые-презлые! Да! Обидели бедного Грингли, ранили одинокого Грингли, оставленного за главного в надземной короне-камне!
 - Когда и как тебя ранили? – спросил Индрэт. 
 - Приходили колдуны, да! Два, по двое! – карлик выгнул два из крючковатой четверки пальцев, - Несли третьего, но мертвого, не колдуна-гору! Человека! В крови, да-да-да! Я вышел к ним, ибо поклялся! Да! Пообещал! Сторожить-охранять, никого без ведома не пускать! Охранять-сторожить, бдеть денно и нощно!
 - От него не будет пользы, - прошептал я, не вытерпев стрекотания мерзкого существа, - Мы должны двигаться дальше…
  Жрец только поднял руку, не дав мне закончить.
 - Они причинили тебе боль?
 - Да-да, гора-господин! Ты хоть и слеп, но видишь больше воина-горы, смотришь дальше воина горы! Они ранили меня кинжалом, острым, как зубья, холодным, как камень! Нет-нет-нет! Больно… Больно вспоминать! Долго мучились, долго прятались, нарушил клятву…
  Вдруг урчин пронзительно взвизгнул, заметив движение руки Индрэта, и бросился в пустоту. Жрецу пришлось изменить заклинание: стрела света, яркого, но не разгоняющего мрак подземелья, соскочила с искусно выполненного жеста и настигла тощую фигурку карлика. В следующее мгновение, урчин с глухим хлюпаньем и стонами повалился, оставшись лежать неподвижно.
 - Я лишь хочу исцелить рану, - сказал жрец, и шагнул в темноту коридора. Я же остался стоять в свете звезд. «Нет, не надо! Оставьте стража-смотрителя Грингли в покое! Косточки отплатят его, отплатят! Нет!». Если его сородичи обитали в глубинных катакомбах Монастыря, эти крики, несомненно, привлекли их внимание. Вдруг вопли затихли, заклинание прозвучало негромко и молниеносно; вспышка, напоминающая заблудившийся солнечный лучик - и все затихло. В следующий момент гром прокатился над лесом, сотрясая корни вековых гигантов. Стремительным потоком дождь хлынул на центральную пущу; вода незамедлительно стала стекать через дыры, наполнив дыхание подземелья стуком сотен капель, журчанием подземных ручьев и шелестом насыщающихся корневищ. Затем из тоннеля вышел Индрэт. Наш новый знакомый утирал слёзы и слюни о великолепный жреческий плащ.
 - Ты свободен от боли, от раны, и, возможно, от смерти. Пока… - утешил юноша, - Пойди, взгляни на свое лицо, и скажи, проведешь ли ты нас к месту, где злые колдуны оставили тело собрата.
  С этими словами жрец Храма подтолкнул урчина посохом к луже, уже успевшей появится в углублениях на древнем полу. Капли продолжали сыпаться с потолка, неумолкаемой трелью заполняя коридор. Грингли робко, всхлипывая и скуля, подошел маленькому водоему и склонился над рябой водной гладью. Секундой позже пение падающей воды перекрыл визг радости:
 - Вы исцелили! Исцелили-излечили Грингли, гора-господин! Боль ушла, рана ушла, смерть ушла! Да! Гринглии у тебя в долгу, добрый жрец, у привратника для вас должок, милостивый жрец…
 - Говоришь для урчина ты складно, - с раздражением крикнул я. На мой взгляд, отсутствие гноящейся раны ничуть не украсило мерзостное существо, - Но ежели ты не замолкнешь, клянусь Варлордом, мой меч вновь наградит тебя раной. И уж поверь, в этот раз она будет смертельной.
  Урчин поник, сменив возгласы и пляски на бормотание и дрожь.
 - Мы… Грингли только хотел расплатиться с долгами. Злой рыцарь-гора ведь друг жреца-целителя? Да-да-да? Не грозит ли Грингли меч злого рыцаря?
 - Нет, - безлико молвил Индрэт. – И ты послужишь нам. Ведь тебе известно, где оставили тело злые колдуны?
  Григли испуганно моргал и медлил с ответом, одного моего взгляда было достаточно, чтобы тварь залепетала:
 - Да-да-да! – слезы появились на его безобразном лице, - Грингли – страж! Григли – привратник! Ему ведомы все подземелья, все катакомбы надземной короны-камня! Да! Он покажет! Я покажу! Ступайте за мной, быстро-быстро, вода начинает пребывать, опасно-опасно…
  Я потерял счет времени – тьма и вековая неподвижность царили повсюду. Распадающаяся кладка, обвалившийся потолок, затопленные тоннели, вечная грязь, отбросы, черепа и кости на разбитом полу. Я вел Индрэта за руку, ибо я видел свет его заклинания – яркий ореол мерцающего сияния, которого казалось недостаточно, хотя его лучи озаряли даже прах и костяные останки в разрушенных саркофагах. Карлик шел впереди, пробираясь сквозь мусор, как через кусты – почти не сбавляя шага. Он кряхтел, сопел, бормотал, но к нам не обращался, и мы пребывали в молчании. Один раз пришлось пройти по тоннелю, затопленному мутной водой. Её уровень достигал горла, мне пришлось снять рюкзак, кольчугу, щит и меч и нести эту тяжесть над головой. Индрэт держался за моё плечо, Грингли подобно проворной рыбешке ловко маневрировал среди уступов, всплывая то здесь, то там. В неверном свете мне мерещились руки утопленников, их тела и лица, оскаленные и застывшие в предсмертной муке. В неразборчивых табличках над усыпальницами я видел хороводы знаков… Они кружились, перешёптывались, смеялись надо мной... Возможно, Идол специально на месте убийств оставил эти загадочные плетения. Чтобы они преследовали меня, терзали мой разум, шпионили за мной…
  Затопленный проход остался за плечами. Не знаю, сумел бы я пройти обратным путем и старался не думать об этом. «Есть другой выход. Да, он там впереди, не может быть, что вода проникает сюда только из одной щели…». Эта мысль двигала меня вперед, приказывая не оглядываться. Я терял силы, а вместе с ними – терпение. Мне казалось, что проклятый урчин ведет нас в западню, где сородичи его уже навострили кинжалы и копья, подготовили свои грязные снаряды. Но я ни слова не сказал Индрэту – обида проросла в моем сердце.
  Мы вышли в просторный зал, уставленный саркофагами. Здесь урчин стал просить в слезах о привале. Я не возражал, ибо мысли мои кипели в голове, настойчиво требуя воплощения в отчете. Жрец тоже падал с ног от усталости. Вскоре они уснули, и, к счастью, свет не погас. Ещё к большей радости я обнаружил, что вода не достигла ни чернил из сажи, ни драгоценного отчета. Я устроился на одном из саркофагов, прощание на котором гласило «Смерть разрывает все цепи. Цепи дружбы, любви, грёз… Также будет разбита и цепь прижизненных оков». Согласившись с безызвестным автором, я обмакнул скрижаль в чернила и написал то, что вы сейчас читаете.
Название: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir.
Отправлено: Evengard от 22/01/2012 19:27:48
Часть VIII
  Я готов отступить. Вещи мои давно собраны, покоятся у двери, ожидая рассвета. Надеюсь, я никогда больше не вернусь в Икс, ибо предательство, убийство и безумие правят здесь. Знаю, мой поступок порочит звание огненного рыцаря, мой выбор – дорога труса, но я не достоин этого задания. Я готов отказаться от него, передать другому, забыть его и никогда не вспоминать. Пусть тело моё невредимо, душа моя изранена и истекает кровью.
  Выбор сделан. Я его не изменю. Теперь же поведу рассказ о том, как изменился мой взгляд, как в истинном облике передо мной предстали люди – колдуны, жрецы, простые жители. Знаки… Я их ненавижу, но ненависть моя не может изгнать их из головы. Я презираю их, и презрение мое не затронет заклейменную память. Я боюсь их; лишь страх огородит от их влияния, убережёт от черных ликов, от хватки безумия...   
  Меня разбудил Индрэт. Когда свет угас, предыдущая часть отчета уже была готова, и я провалился в сон, наполненный кошмарами. Тогда я поблагодарил жреца. Зал усыпальниц мерцал в магическом свете, ряды саркофагов уходили в пустоту, куда серебряные лучи не могли пробиться. Наш проводник, ненавистный Грингли, да сгорит его душа в пламени вулканов, до поры не пробудился, кряхтел и стонал во сне. Индрэт назвал его по имени. Когда же урчин проклиная свет, поднялся на ноги, жрец спросил:
 - Долго до могилы окровавленного человека? Мы прошли много, но по твоим словам, злые колдуны управились быстро, не задерживаясь.
  Грингли испуганно встрепенулся, глаза его завращались, не скрывая беспамятства.
 - Грингли, да… Да! Он не помнит всего! Запах! По запаху сторож ведет вас! Но не долго идти осталось, я доведу вас! Нет-нет, не говорите больше слов, горы-господа, надо идти-торопиться, скорей-скорей-скорей…
  Уже тогда мои подозрения дали плоды – вся моя сущность противилась идти по дороге, указываемой гадким карликом, я чувствовал обман, сопряженный с ненавистью к людям. Именно так я сказал Индрэту шепотом. Но жрец ответил, поднимая руку в примирительном жесте:
 - Созданиям природы не свойственна ложь, корысть и предательский умысел. Грингли знает, где покоится тело хозяина лесопилки, без него мы заблудимся в катакомбах.
  Я не ответил.
  Урчин сновал между каменными гробами, увитыми паутиной, точно могильным саваном. Ночью (если считать таковым время нашего сна) завершилась буря. Здесь от неё осталась только сырость – подземелье молчало, изредка отзываясь эхом последних падающих капель. Душераздирающий возглас ознаменовал конец нелепым поискам – урчин обнаружил лестницу, ведущую на нижние ярусы. После утомительного спуска и долгого подъема, мы оказались в точно таком же зале – саркофаги стояли в несколько шеренг, растворяющихся в далекой пустоте.
 - Ты водишь нас кругами! – воскликнул я, выхватив меч. – Теперь же я точно покончу с твоим жалким существованием!
  С визгом Грингли выбежал за круг света, скрывшись во тьме. Меня же по руке ударил Индрэт – мой меч со звоном упал на гранитные плиты:
 - Ты добился своего, - тяжело прошептал жрец, - Твоя гордыня и недоверчивость оставили нас без проводника в самом сердце Монастыря.
  И вновь я промолчал, пытаясь нашарить в тени саркофага оружие. Я уже был готов шагнуть в темноту за беглецом, но голос Индрэта остановил меня:
 - Не двигайся, - я замер, - Кровь… Запах крови наполняет эту каверну…
  Жрец прошептал заклинание, и ореол света возрос, достиг разрушающейся стены, коснулся надгробия, на котором сверкали капли запекшейся крови, как вкрапления рубинов в драгоценной породе. Индрэт шагнул туда, я – следом. Перед нами возвышался саркофаг с надгробием, отличающийся от многих качеством отделки и отсутствием прядей иссохшей паутины. Кровь поблескивала на мертвом камне, крышку надгробия устилал серый прах.
 - Тело здесь, Нигс. Я чувствую это… - посох жреца коснулся каменной усыпальницы, - Откинь крышку саркофага.
  Плита оказалась тяжелой, и я пожалел, что не стряхнул смрадный пепел с неё – прах лез в глаза и ноздри. Однако в каменном гробе ничего не было. Даже каменной пыли. И тут я чихнул. Мгновенно тучи пыли поднялись в воздух, превратив свечение в туман и оголив надгробие. К ужасу своему, на нём я обнаружил ещё один знак. Я не сомневался в этом – ни одно прощание, ни одно напутствие не могло найти выражение в таком символе – само воспоминание о нём вызывало злобу и отвращение. Я был потрясен, и забыл о том, что плита находилась у меня в руках. Не найдя в них опоры, каменная пластина вместе с символом устремилась к полу и с оглушительным грохотом раскололась на десятки частей. Знак уже намертво закрепился в моей памяти.
 - Что случилось?! – стараясь перекричать рокочущий гул, воскликнул Индрэт.
  На этот раз я не смог ответить.
  Эхо удара до сего момента стонало в кавернах катакомб. И, словно послужив сигналом, оно пробудило мертвецов. Время… Даже оно не в силах сгладить ненависть погибших в Столкновении Севера и Югра. С оглушительным рокотом с бессчетных саркофагов срывались надгробия, со свистом летели они к полу и глубинным стоном раскалывались о гранит. Пыль и осколки застелили зал, шипение и вопли, подобно разрядам, возникали со всех сторон. Вот в клубах могильного праха промелькнул костяной силуэт, ржавый меч, сгнивший щит. Секунда – и на пьедестал, где мы стояли, взобрался скелет, облаченный в проржавевшую кольчугу, на глазах рассыпающуюся на рыжие кольца, со звоном струящиеся по ступеням. Я вышел вперёд и ударил мечом со всей силы. Ржавый меч не выдержал прочности стали, закалённой в горнилах Дан Мира – древнее оружие превратилось в кислое облако, и в следующий миг я обратил скелета в пыль ударом щита. Крик злобы и беспомощности надолго перекрыл все звуки. Индрэт же понял в чем дело, и прокричал заклинание. Его луч вонзился в меня, и пелена подземного дыма перестала скрывать в своем чреве проклятую нежить. Заклятие жреца спасло мне жизнь – мне едва удалось отскочить от копья, покрытого пятнами ржавчины, точно разводами крови. Скелет же со скрипом перекинул оружие в другую руку и обрушил копье на мой шлем. Оно раскололось о нерушимую сталь, но и лишило меня сил на несколько секунд. Я упал, улыбнувшись смерти. Но Индрэт вновь пришел на помощь – эбеновый посох разил, не уступая мечу. Скелет, на меня напавший, сначала лишился рук, а затем и головы. Она тяжело упала на пол рядом со мной, из бесформенного шлема на свет выкатился гнилостно-желтый череп.
 - Поднимайся! – приказал Индрэт, и я ухватился за его руку.
  Пыль постепенно улеглась, и я пожалел об этом. В ней пряталась целая армия усопших – скелеты, с копьями, мечами, щитами, топорами строились в ряды, чтобы нанести слаженный удар, как некогда при жизни, но против иных врагов. Многие сбрасывали истлевшую броню, рваные тряпки плащей, обрывки кольчуг и осколки шлемов. Душераздирающий шип и скрежет царили в каверне, но страха во мне не было. Я – огненный рыцарь, и мой долг бороться с проклятием Севера.
 - Нет, нам не выстоять, - обреченно шепнул жрец.
 - Тогда мы умрем. Но умрем с честью! – воскликнул я, и мой боевой клич сотряс Монастырь до глубинных свай. Индрэт упал на колени, потолок треснул, гранитные плиты упали со свода, перемалывая кости в порошок. Жрец отбросил расколовшийся шлем – кровь текла из бледных глаз и носа.
 - Воздух, свежий воздух, он за стеной… - бормотал Индрэт, пытаясь нашарить оброненный посох. – Разбей её, пока не поздно…
  Мертвые воины подступали – лишь немногих поразил воинский клич. Ядовитыми жалами копий и мечей ощетинились первые ряды скелетов. Я понимал, что если сражу хотя бы нескольких, десятки других набросятся на меня и разорвут острыми, как иглы, костяными пальцами. Я задохнусь в могильном смраде прежде, чем Индрэт оправится. Тогда я последовал его совету.
  Стена в нескольких шагах от нас изошла корневищами трещин. Именно на неё я обрушился всем своим весом. Камни больно ударяли по голове и плечам, едва не завалив меня заживо. Но от обвала меня спас крепкий щит. За стеной проходил тоннель, неровный, сырой, но наполненный свежим воздухом. Воодушевлённый, я хотел было бросится за жрецом, чтобы на руках вынести его из проклятой усыпальницы, но мой взгляд привлекло существо, пытающееся отползти подальше от новообразовавшегося прохода. И тут я узнал его:
 - Вот мы и встретились, жалкий предатель, - промолвил я тихим, но преисполненным угрозой голосом. Услышав меня, урчин взвизгнул и бросился вглубь тоннеля. Я не мог проследовать за ним – за плечами лежал беспомощный человек, которого тогда я ещё называл другом. Поэтому я бросил вдогонку выродку свой щит – со смертоносным свистом моё оружие настигло предателя и рассекло его жалкое тело пополам. Долг предательства был уплачен. Но моё возмездие едва не стоило мне и жрецу жизни – один из мертвецов набросился на меня сзади, пальцы, холодные и твердые, точно камень, сдавили горло; тьма затопила окоём, огонь жизни в моей душе начал угасать. И когда уже свет померк окончательно, костяные руки ослабли. Откуда-то издалека раздался треск, иссохшие кости со стуком застелили тоннель, и рука помощи возникла из пустоты. Я  в забвении ухватился за неё.
 - Твой крик причинил мне великую боль, - прошептал знакомый голос, - Но именно благодаря ему мы сейчас живы.
  Я не помню нашего пути через тоннели – пелена тумана смерти не сползала с моих глаз до той самой поры, пока солнечные лучи не разорвали её, пока лесной воздух не выветрил могильный прах с моего дыхания. Индрэт что-то говорил, его голос переполняла радость. Именно тогда моё беспамятство превратилось в злобу.
 - Из-за тебя, жрец… - воздуха до поры не хватало, - Только из-за тебя мы чуть не погибли! Довериться урчину! На такую глупость способны только вы, трусливые колдуны!
  Сейчас я жалею об этих словах, быть может, они были подсказаны безумием, навеяны минувшим напряжением, но я не мог промолчать.
 - Огненный рыцарь, ты ли это? – без позолоченного шлема Индрэт выглядел как раньше – черноволосый юноша, скрытный, но добрый и честный. Тогда я этого не заметил.
 - Я, бесчестный колдун! Именно благодаря мне мы все ещё живы и до поры способны осознавать свою беспомощность в проклятом заговоре знаков! Я потерял свой щит, приобрел ещё один знак… И ты! ТЫ! Виноват во всем!
  Жрец отступил. И тут в его глазах отразилась печаль. На мгновение показалось, что юноша вновь обрел зрение, но не для того, чтобы вновь разглядеть мир как в первый день жизни, но для того, чтобы увидеть друга, превратившегося во врага. Я ждал ответа. Но уже знал, что жрец промолчит. Навалившись на посох, словно древний старец, Индрэт повернулся ко мне спиной и зашагал к подножию холма, с которого в нескольких сигналах огня виднелась деревня. В этот момент я осознал, что сотворил. Меч упал у меня из рук, не бросив ни блика в утреннем солнце – настолько его затуманила копоть нижнего мира. Настолько же, насколько мою душу. Осознав это, я, рыдая, упал на колени. Нет, я не хотел, чтобы Индрэт обернулся. Нет. Я желал, чтобы судьба вновь не свела меня с ним. И плакал, пока солнце не достигло зенита, расписав узорами радуги шлем, залитый слезами.
  Я решил вернуться и предстать перед советом Огненных Рыцарей. Пусть хоть кто-нибудь, не причастный к этому зловещему заговору, меня рассудит. Пусть ещё хоть один человек, не ведающий об этих страшных событиях, взглянет на знаки. Я всем сердцем надеюсь, что тогда проклятие загадок и тайн отпустит меня, подарит хоть день прежней жизни, хоть на час избавит от бремени совершённых ошибок, от непомерного веса прошлого…

Часть IX
  Я – Индрэт, младший жрец Храма Зверя, длань и слово Древних Жрецов приветствую тех, кого мой величайший друг Нигс именовал наставниками. Я слеп, но видел когда-то. Лишившись зрения, я не утратил способности писать, но мне никогда не разобрать написанного. Именно поэтому собратья прочитали мне те части, что предшествуют этой.
  И мне суждено сообщить страшную весть – Нигс, бесстрашный огненный рыцарь, величайший, из всех, которых я встречал или когда-либо встречу, мёртв. По его последней просьбе я завершу отчет. Я благодарен судьбе, что именно мне выпала честь описать подвиги двух последних дней его жизни, и я никогда не прощу Рок, отнявший моего друга. С тяжелым сердцем я обращаюсь к памяти тех дней, ибо минул месяц, прежде чем силы вернулись ко мне, и я смог держать скрижаль. Порой, воспоминания наносят боль, нестерпимую и жгучую – именно через неё мне предстоит пройти. Теперь же перейду к повествованию. И, как любил отмечать мой друг: «Обо всем по порядку».
  Мы разошлись на холме у выхода из подземелья. Сильную обиду нанёс мне словами мой друг, и я предпочел удалиться, дабы время и покой прояснили разум, запутавшийся в паутине страха и переживаний. Звук рыданий ударил мне в спину, но тогда я принял это за наваждение – я считал, что в глазах рыцарей вулканов не бывает слёз. И я ошибался.
  Возможно, вам трудно понять мироощущение слепца, но я скажу, что лишь немногим оно рознится со взглядом здоровых очей. Мой посох – прочнейший эбеновый жезл – служил надёжнейшим проводником в лабиринте пространства, острейший слух заменил глаза. Только цвета и лица людей стали мне недоступны, однако голоса и запахи навсегда врезались в моё сознание. Магия… Энергия, которой присущи те переливы, что свойственны крови. В те часы я не чувствовал её – магия угасла в тот момент, когда огненный рыцарь обратился к боевому кличу. И до поры не восстановилась.
  Запах деревни. Вскоре я почувствовал его: шум шагов, поветрия дыханий, звон сердец где-то вдали. Я желал вернутся в Храм, но мои силы утекали, подобно песку из разбитых часов, поэтому я решил остановится в гостинице. В голове моей проступила карта Икса и близлежащих окрестностей, слух указал текущее местоположение, и через несколько минут я вступил в душное помещение – клоаку шума и запахов. Я беспрепятственно поднялся на второй этаж – по всей видимости, содержатель двора заметил мой охранный плащ. Оказавшись в комнате, оградившей меня от возгласов и суеты, я упал на кровать и провалился в сон. Черный и безобразный.
  Возможно, воинам сложно понять ощущения человека, хотя бы на мгновение лишенного магии. Я был опустошен, но полон отсутствия. Жизнь продолжалась, ни один её цикл не нарушился, однако боль пульсировала в сознании, мысли приходили с трудом и не покидали разум, обращаясь эхом, перерастающем в оглушительные раскаты. Лишь время могло вывести меня из такого состояния. Оно же течет быстро только во сне. Пусть и неотличимом от вечной темноты Храма.
  «Убийство!». Страшное слово вытолкнуло меня из беспамятства. Минуту я не мог почувствовать грань сна и реальности, и только вновь оглашенная весть вернула меня в материальный мир. Магия вновь текла в жилах, заставляя сознание объективно воспринимать реальность. И первая мысль, явившаяся ко мне, гласила: «Я не держу обиды на Нигса». Я признал, что все слова, произнесённые им накануне, продиктованы отчаянием сопряженным ликованием, надеждой, исковерканной страхом. И первым своим делом на новый день (в моем беспамятстве по подсчетам я провел день и ночь) я возжелал сделать встречу со своим другом, дабы объяснится, произнести слова признания и прощения, затем же вернуться к великому заговору. Однако сему не суждено было сбыться.
  Я покинул комнату, и поймал за руку пробегающего мимо мальчишку. Как можно мягче я спросил, что происходит и почему на постоялом дворе царит подобная неразбериха.
 - Мага убили! – прокричал юноша, сбрасывая мою руку, и умчался прочь.
  Не теряя ни мгновения, я выбрался на улицу. Хаос царил во всем Иксе. В потоке людей, окликов, шёпота чувствовалось беспокойство, воздух наполнял устойчивый запах гари.
  По следам тысяч ног, за шумом сотен сердец я шел к дому, расположенному невдалеке от Турнирной Площади. Именно в нем поселился маг Карас. Теперь же не нужно было глаз, чтобы почувствовать вибрацию необратимых разрушений.
 - Все сгорело за считанные секунды! – надрывался кто-то. – Даже пожарных сторожей не понадобилось вызывать.
 - Ложь! – тяжелый голос раздался откуда-то справа, - Почему же тогда ближайшие дома целы?! Если огонь зародился на одном доме, то скоро перекинется на другие!
 - Наверняка один из его безбожных экспериментов пошел наперекосяк, - заметила пожилая женщина.
 - Смотрите, от его приборов остался только мусор! И не следа пламени на них!
 - Я видел! Он все сам разрушил и сжег себя со своим домом!
 - Отступите все! – наконец, хоть один знакомый голос.
 - Майор Дуглас! – позвал я, пытаясь пробиться сквозь толпу.
 - Индрэт?! – изумлённый голос прозвучал прямо над моим ухом. – Почему ты в охранном жреческом плаще?! И если тебя посвятили в служителей Храма, где же твой шлем?
  Запах пепла и огня здесь был удушающим – мне едва хватало сил дышать ровно. Более того, ни один из естественных источников не мог породить такое бушующее пламя. Здесь сотворили заклинание. Сильнейшее из всех, которые я когда-либо чувствовал.
 - Все это не имеет значения, - я взмахнул рукой, пытаясь придать моим словам достойный вес, - Что произошло здесь? И где колдуны? Я не слышал ни одного удара посоха или вибрации тетивы.
 - Ты прав, колдунов здесь действительно нет, - ответствовал Дуглас. Он взял меня за руку и повел вперёд, то и дело раздавался скрежет металлических колец – то стражи деревни уступали нам дорогу. – Дом сожжен, всё, что привез маг с собой – сломано.
 - Маг… Что стало с Каррасом?
 - Он убит.
  Мы остановились. Здесь клейкий запах огня сменил аромат смерти. Где-то неподалёку лежала груда костей и обугленной плоти. Я знал и не стал задавать ненужных вопросов.
 - Я думаю, это дело рук того же убийцы. – продолжил Дуглас. Его голос дрожал – атмосфера ненависти, жестокости сдавливало и его дыхание. – Знак. Он указал на убийцу правдивей и ясней любого иного свидетеля. Если захочешь рассмотреть его - он лежит у твоих ног.
  Я опустился на колени, у земли тошнота отступила. Но другое чувство появилось в пучине сознания. Пусть я и не мог видеть, но я ощущал знак всем своим телом. Подобно огню во тьме он проступил в моём внутреннем взгляде, и если бы я видел, то ослеп вновь, как много лет назад... Моя ладонь коснулась сухой, как песок, земли, трава острыми иглами-кончиками впивались в кожу, приземлённый бриз возвещал о приближени холодной зимы. Вдруг среди этих идеалов возник резонанс – на кожу, подобно вязкой смоле, стал прилипать черный пепел. Скользкий, как масло, ещё застывший в облике листьев и стеблей, он изгибался плавной линией, превращался в знак, выжженный на лужайке.  Достигнув границы с живыми растениями, я ещё раз обвел дланью знак, и он возник в моем сознании, как и несколько мгновений назад.
 - Где Нигс? – шепотом спросил я, - Где мой друг – огненный рыцарь?
 - Хаэрк увел его отсюда за несколько минут до твоего появления, - майор откашлялся, - Странно, как вы разминулись… Разве мастер Ордена колдунов не должен был тебя окликнуть?
  «Нет, не должен…», - ответил мысленно я. Теперь идолопоклонники явились, чтобы забрать единственного моего друга, быть может, последнего, кто ещё противился воле знаков. Я не заметил, как до хруста сжал кулак; что-то влажное и тёплое упало на зелёную траву. Моя кровь, окрашенная в черный цвет…
  Я не помню, сколько мне понадобилось времени, чтобы достичь дома Хаэрка. Час, минута, единственный миг… То не имело значения. Ударом посоха я расколол массивную дверь и вступил в дом, где раньше жили великие колдуны, а ныне обитало предательство и сломленная воля. Я ощущал сознание, осквернённое чуждой волей, я слышал дыхание, дрогнувшее при моем появлении. Сделав шаг на мягкий ковер, я поднял руку в предупреждающем жесте и молвил:
 - Хаэрк! Тот, кого до поры мы зовем главой Ордена, мастером колдунов Икса! Не заслужено сие звание, и поступки твои претят человеческой чести. Отвечай мне, Индрэту, длани Древних Жрецов, ибо я говорю от имени Зверя. Где огненный рыцарь.
  Даже в границах вечной пелены слепца я почувствовал надменную улыбку, и голос колдуна насмешливо произнес, подчиняясь желаниям идола:
 - Индрэт, слуга Храма… Я так и знал что ты явишься ко мне. Но стоило ли выбивать дверь моего дома? Такая тонкая работа заслуживает уважения…
 - Не отворачивайся от ответа, Хаэрк, - я сделал ещё один шаг.
 - Выслушай меня, жалкий юнец! – мастер несдержанно ударил по столу, за которым сидел, - некий металлический предмет подпрыгнул и визгливо покатился, - Ответ ничего не стоит, коли вопрошающий не слушает его. Дверь эту сделал никто иной, как Эрик Лайтфингерс. Да, содержатель заведений, губящих лес, коверкающих его плоть и выставляющих трупы деревьев напоказ.
 - О чем ты говоришь? – первые мысли осознания заговора обжигали, словно раскаленный расплав. Огненная цепь озарения постепенно связывала все события воедино: от моей встречи с огненным рыцарем, до сего момента.
 - Да, жрец, все идет по предначертанному плану. – я пожалел, что лишен зрения – наверняка глаза Хаэрка говорили о том, что скрывают слова. – Что же последовало дальше? Ответь, как послушный ученик.
  Я не хотел подчинятся, но слова сорвались с языка:
 - Смерть первого среди охотников.
  Хлопки лицемерных аплодисментов. Но я не позволял ненависти выплеснуться из котла сознания.
 - Смерть того, кто губит созданий природы. Неужели… - я чувствовал, как старик ходит кругами возле меня, словно пересмешник, наслаждаясь результатами заранее выигрышной партии. – Неужели Зверь, лик природы, гарант её могущества, допустил бы такое? Мы погрязли в безбожии, нужно было многое исправить.
  Терпение таяло, как ясная свеча.
 - Где Нигс? – спросил я шепотом, сжимая посох.
 - Он отправился вслед за Карасом, дорогой жрец. Его ждет свой приговор за вмешательство в действо сил, которых ему даже не назвать.
  Ненависть охватило мое сердце. Я нанёс удар на звук голоса, но промахнулся. Смех, старческий, скрипучий дразнил меня, не позволяя огню злобы угаснуть. Я ещё раз вонзил посох в пустоту.
 - Нет, поздно, Инжрэт. Тебе уже не спасти твоего дружка. Также, как не спастись самому.
  Я издал крик беспомощности, поразив посохом стол, но так и не достал колдуна. Кровь кипела в моих жилах, и я решил обратится к магии. Не той, что заключается в жестах и заклинаниях, а той, что сокрыта в извечной темноте Храма, скреплена нерушимыми клятвами, благословлена самим Зверем, и тем самым подписал приговор себе.
 - Где Нигс?! – я вложил в эти слова всю энергию Храма, заключенную в моей душе. Со стоном упал старик, я слышал, как кровь заструилась из уст, глаз и носа, как тяжёлыми каплями она падает на пол, - Отвечай!
  Прошла минута. Вдруг я со страхом осознал, что сотворил. Столь великая сила могла убить колдуна, на я ошибался.
 - Он… В роще Владычицы… Он станет… Жертвой. Но не последней! Слышишь?! Ничто не остановит её!
 - Где эта роща?
  Ответа не последовало. И я опять прибегнул к власти Храма, разбивая свою жизнь на тысячи осколков:
 - Где убежище вашей владычицы?!
  Ответом был крик и бормотание, в котором проступали слова: «Северо-запад… Северо-запад». Ни один человек под властью Жреца не может лгать. Поэтому я без промедлений отправился в лес, держась этого направления.
Название: Конкурс прозы. Повесть №2 "Знаки". Автор - Deneir.
Отправлено: Evengard от 22/01/2012 19:29:37
Часть X
  Вперед, только вперед, и лишь бы не опоздать. Я бежал через лес, уподобившись охотнику, измыслившему загнать свою жертву до смерти. Черные мысли снедали мою душу, мне уже не принадлежавшую. Я преступил клятву - кровное обещание не взывать к силе Зверя за пределами Храма. Это первое правило, заучиваемое будущими жрецами, и я нарушил его. Жрец, колдун, ставший защитником Зверя и баланса сил в природе не должен пользоваться дарованной силой во имя своих целей, что сделал я. Теперь моя жизнь и душа находились во власти всемогущего Рока. Но я не жалел об этом. Я боялся опоздать. Если я спасу жизнь моему другу, жертва моя не станет напрасной. Нет, она никогда не будет напрасной.
  Несколько раз я спотыкался об огромные корни, падал, но вновь поднимался и бежал вперед. Что-то теплое струилось по лбу, стекая к подбородку – кровь или грязь, - не имело значения. Холодная сущность темноты щипала кожу – свет мерк с каждым шагом, хотя ещё у дома мастера солнце стояло в зените. Знакомая мгла, неестественный мрак…
  Я стал задыхаться, сердце готово было разорваться, легкие горели, мысли путались, во взоре полыхали знаки. Но я знал, что если позволю себе остановится, отдышаться хотя бы в мгновение, я приду поздно. И тогда слепец ничем не поможет… Ничем…
  Крик… Нестерпимый древесный скрип заполнил все вокруг, заглушив конвульсии сердца, остановив порывы дыхания. Я перешёл на шаг, ибо знал – роща близка. Запахи, которых я никогда прежде не чувствовал, насквозь пропитали воздух; где-то вдали раздавались дикие песнопения, похожие на вой одержимого волка. Деревья изменились, я слышал шум их черной листвы, ощущал излучаемую ими ненависть, но не выдавал своего присутствия. Вдруг свет коснулся моей кожи. Я пригнулся, опасаясь сторожей и соглядатаев. Да, свет дорогой уходил вглубь неведомой рощи, по ней шли колдуны – тетивы их луков протяжно стонали в порывах промозглого ветра. Ручей. Я слышал течение одного из тысяч притоков Икса слева от дороги света, и я пошёл против течения. Здесь царил смертельный холод, но я все равно продвигался вперед, ежесекундно сверяясь со светом. Шелест черной листвы скрыло журчание воды, и я был несказанно рад этому. Постепенно, света становилось больше, но я едва ощущал его. «Магический свет», - заключил я, ибо от него не исходило тепла. Песнопения здесь звучали настолько громко, что казалось, можно дотянуться до неведомых солистов. Но голоса их были далеки от человеческих – казалось, бестии, желающие людям лишь гибели, сошлись под кроны таинственной рощи.
  Силуэт тьмы и холода впереди – ещё одно дерево. Уподобившись шелесту листвы, я промелькнул в его тень. И тут мне открылось капище, ибо иного слова, будучи слепцом, я подобрать не смогу. Лесной покров здесь заменяли каменные плиты, изъеденные мхом. Они сходились кругами вокруг массивного столпа (скорее всего, гигантского древа), у подножия которого, стянутый цепями (или лозами) во всей силе и незримом величии сиял идол. В тот момент я нарушил бы сотни клятв, чтобы лицезреть его. Но я так и не увидел заветный и проклятый образ. Лик владычицы. Его, как и многое другое, перед смертью описал мой друг.
  Внезапно дикое песнопение стихло – наступила тишина, пронзительная и гнетущая, затишье, перед грядущим штормом. Разразился же он в следующую секунду. Вспышками молний являлся идол, его голос - громовыми раскатами. С ужасом я обнаружил, что говорит женщина. Слова слетали с её уст подобно металлическим листьям; их рокочущий шелест надолго заполнял сознание, удушая мысли.
 - Ты – тот самый огненный рыцарь, юный человек?
 - Да, владычица.
  В тот самый миг я первый раз в жизни не поверил своему слуху. Пять неполных дней я знал моего друга, но я бы поклялся, что подобных слов от него не услышу.
 - Мы – из народа тех, кого вы, дети нового времени, называете дриадами. Ты стоишь на жертвенных камнях в самом центре рощи, возведённой по нашей воле.
  Ещё одно потрясение чуть не лишило меня рассудка. Дев первозданной природы мы – служители зверя – считали лишь сказкой, страшной легендой, зародившейся в неведении прошлого. В одном из преданий говорилось о дочерях лесов, не знавших солнца. По единому их слову растения пускали корни, стремительно выбрасывали побеги, раскрывали невиданные цветы… Вместе с их могуществом до нас дошли рассказы об их невероятной ненависти к человеку.
  Я понял многое – вот ключ от всех вопросов, заветный ответ, запретное знание. Одним лишь взглядом дриада лишала рассудка, изжигала волю и правила поступками человека. Всё, что было до сего момента – акты на сцене, полной кукол-марионеток, на которой играли только два персонажа – беспомощный слепец в своем недуге избежавший древнего заклятия и огненный рыцарь, прибывший совсем недавно, но уже лишённый рассудка. Конец трагедии близился, но до поры упрямо молчали черные знаки.
  Знакомый, но приглушённый скрип коснулся слуха.
 - Шагни вперёд, юный рыцарь. Ответь нам, что ты видишь перед собой.
  Этот вопрос остается для меня загадкой. Ведала ли о моём присутствии дриада? Впоследствии многое укажет на это, но ничто не сможет подтвердить предположение наверняка.
 - Я вижу Вас, моя владычица. Истинное воплощение величия и всесилия Природы. Моя жизнь принадлежит Вам без остатка.
  И вновь древесный скрежет – в пустоте окоёма возник мираж лёгкой улыбки:
 - Да, это мы. Но восходами ранее ты знал нас как Идола, как ошибку в замыслах твоих друзей. Скажи нам, что ты думаешь теперь.
  Слова рыцаря ожгли моё сердце огненным кнутом.
 - Они лгали, моя владычица. Вы – истинное божество, достойное почитания и вечного поклонения.
  Ветер принёс шёпот забытых лесных оврагов, где веками гнила и разлагалась древесина. Леденящие поветрия пели, как поют кроны овражников, терзаемые ненастьем. Голос дрожал, как дрожат губы умирающих в агонии людей. Так и лишь так я могу описать смех идола.
 - Но ты повинен в смерти нашего дитя, воин. Три заката минуло с того мгновения, когда ты вместе со слепым жрецом умертвили наше творение. И по законам леса ты должен понести наказание за убийство безжалостное и жестокое.
 - Я отдаюсь на милость моей владычицы. Моя жизнь ваша.
  И вновь смех раскатился по роще. Я всем сердцем желаю забыть его переливы. Забыть или никогда не слышать.
 - Арин, Керон, снимите одежды с него.
  Звон отброшенного шлема и трель свернутой кольчуги ознаменовали повиновение двоих колдунов, вечность назад унесших тело Анрика-охотника. Ненависть росла, переполняя рощу обжигающими, но холодными потоками воздуха. Струна моей души натянулась, воспротивившись бездействию.
 - Положи свою голову на наш алтарь. Хаэрк, принеси топор из камня.
  Гулкие шаги, скрип верёвок, скрепляющих огромный камень с прочным древком.
 - Милости нет губителям природы, но кара быстра и справедлива. Прими наказание, утони в забвении.
  Взмах, длиною в вечность.
 - Последняя из рода первых детей, отпрыску рода нерадивых людей я отпускаю к тебе, огненный рыцарь, наказание. Прими же знак.
  Все мысли, догадки, переживания, чувства обратились в действие. Я покинул укрытие, бросился на свист падающего топора. Секунда, мгновение, нет, много меньше времени потребовалось мне, чтобы остановить сокрушительный удар. С треском ломающихся костей раскололся эбеновый посох, извечный спутник моих путешествий. В отчаянии я обратился к другу, дабы вернуть сознание в тело.
 - Нигс, пробудись! Это Индрэт, твой друг!
  Я лежал на жертвенном камне, руками чувствуя запекшуюся кровь. Лишённый посоха, не способный обратится к бесполезной магии, я представлял себя жалким червём у трона всевластителя, но не отпускал надежды. В шаге от меня знакомо билось сердце огненного рыцаря, но дыхание его изменилось. Я протянул руку ему навстречу, но её никто не принял.
 - Ты предал меня, - прозвучал мертвенный голос. – И никогда не был мне другом.
  Я зарыдал, поражённый гневом и ненавистью в его словах.
 - Последний виновник явился, - голос дриады не изменился с расстоянием, но скрип затмил посторонние звуки. – Нас это устраивает. Ибо каждый, нанёсший вред природе, понесёт наказание.
  Крепкие руки ухватили меня за плечи, голова моя легла на жертвенный камень, холодный, как снег, не растаявший к лету.
 - Ты всего лишь идол, безликое прошлое! – ненависть вырвалась из меня, - Другие последователи зверя найдут тебя, и ты умрешь, порождение!
  Её смех заставил пожалеть о сказанном.
 - Мы никогда не умрем. Природа вечна. Но перед смертью ты противишься. Поэтому я открою тебе истину. Зверя нет. Как нет цвета в твоих глазах, мешающих подчинить твой разум нашей воле.
  Я не ответил, ибо кто-то прижал меня к камню, сдавив губы и веки.
 - Огненный рыцарь. Перед смертью ты докажешь нам свою верность. Возьми топор из камня и преподнеси жрецу наказание.
 - Да, моя владычица.
  Силы для жизни покидали меня. Выхода не оказалось. Тело мое держали – ни единого шанса вырваться. Знакомый взмах разрезал воздух, и я все-таки повернул голову набок, навечно исполосовав лицо шрамами:
 - Знаки! Вспомни о знаках, Нигс!
  И знаки пробудились в его сознании. Топор не двигался.
 - Не медли, огненный рыцарь. Неси заслуженную смерть губителям природы, а затем прими свою.
  Но не подчинился рыцарь её указам. Вместо моей шеи, топор со скрипом разрубил часть вервий, на которых держался идол. Крик первобытной боли оглушил меня, ветер поднялся с земли, раскидывая острые, как бритвы, листья. Голоса проснулись со всех сторон, голоса, что пели хвалебные песни дриаде. Голоса, что принадлежали деревьям.
 - Поднимайся! – голос, знакомый до боли сердца, презрел все помехи и проник в моё сознание. Рука друга поставила меня на ноги, и я почувствовал вновь обретённого друга.
 - Знаки, они сорвали её пелену с её разума, - дрогнувшим голосом произнес рыцарь. – Но именно знак на лице этого чудовища окончательно пробудил воспоминания!
 - Глупец! – голос идола сейчас уподобился грохоту камнепада и ярости молний, - Знаки – всего лишь приговор! Символы, данные нам природой, дабы вершить правосудие! Мы не ведаем, как ты снял наши чары, но знак на нашем лице – приговор нам, который исполнится в конце извечного цикла жизни.
 - Значит, он исполнится сейчас! – прокричал огненный рыцарь. По знакомому звону я понял, что воин обнаружил свой меч. Я попытался посторониться, но нечто схватило меня и бросило, словно ненужную куклу. Страшный удар сотряс моё тело, на миг показалось, что все кости сломаны, а затем сознание угасло, подобно пламени упавшей свечи. В последнюю секунду я услышал нестерпимый скрип, предвещающий смерть губителям природы.
  Сколько времени прошло? Я не знал. Тело моё горело, сознание с болью пробивалось через скорлупу страданий. Ветер бушевал вокруг, терзая рваные края моего плаща. Кровь на лице запеклась, превратившись в уродливую маску, запах разрушения и разложения переполняли воздух. Где-то впереди послышался стон, и вспышка мысли осветила безысходность: «Нигс! Ему требуется помощь!». Но я не мог пошевелить ногами – удар оказался слишком сильным, и пройдет не один день, прежде чем я встану на ноги. Но желание помочь другу одолело все муки. Я пополз, медленно, неуклюже, и вскоре достиг тела друга. Сначала я нащупал кольца изорванной кольчуги на его руке – от драгоценной брони осталось лишь воспоминания. Огненный рыцарь ещё дышал, и сердце его билось, но с каждым его ударом я понимал – юноша умирает.
 - Индрэт… - хриплый, сдавленный голос также не напоминал тех звонких восклицаний, что я слышал ранее. Дрожь сотрясла моё тело при столь ужасных переменах – Мой друг… Это ты?
 - Да, - ответил я, как и множество раз доселе – шепотом.
 - Верно говорят, что предсмертное желание сбывается всегда…
 - Ты ещё не умер! – вскричал я, вскидывая руку, дабы найти рану. Она оказалась смертельной – два кровоточащих отверстия на груди: выше и ниже сердца. Даже будучи слепцом, не сложно понять, насколько они были глубоки. Я попытался призвать остатки магической энергии, что теплились в жилах. Дрожащими голосом и рукой я стал воплощать заклинание.
 - Не надо! – твердо произнес рыцарь, схватив меня за руку. Он умирал, но пальцы сжимали запястье подобно тискам. – Я умру не от ран. Оружие, намного превосходящее древесные шипы, поразило меня. Рана лишь знак… Последний… Я надеюсь.
 - Ты в агонии! – воспротивился я, но не сумел вырваться из воинской хватки. Горячие слёзы породили боль в шрамах на моём лице.
 - Время уходит, - приступ кашля сотряс грудь юноши, брызги вырвались из раны, окропив меня. – Ты же до сих пор не спросил, как я победил идола. Попроси меня об этом, и я тебе расскажу!
 - Идол больше нет?
 - Проси! – с последним восклицанием я услышал, как кровь хлынула на его подбородок.
 - Расскажи о своей победе, - смирился я.
  Дыхание ослабло, напряжение, пришедшее с приступом, истаяло. Прошла минута, и если бы сердце его не билось, я бы решил, что рыцарь умер. Он поведал мне о своей схватке с дриадой, описав её для меня. Я только дивился, как у него хватило сил на столь длинное повествование. По последней просьбе моего друга я привожу его слова, все, не упустив ни единого. Ибо рассказ этот станет легендой о величайшем подвиге благороднейшего из воинов.
  Я нашел свой меч, благо марионетки дриады не позаботились о моем грозном оружии. Как только холодная сталь клинка оказалась в моих руках, идол сбил тебя с ног своими крыльями. Да, ибо лозы, что стягивали все деревья этой проклятой рощи, являлись крыльями дриады. Я срезал ей левое, и кровь, вязкая и зелёная, точно жидкий изумруд, струилась из обрубленных лиан, бешено извивающихся в агонии. Где падали эти капли, разрастался и цвел мох, такой же зелёный, как и кожа дриады. Сама же она была прекрасна – обнаженная дева, с крыльями-вервиями. Лицо её воплощало идеал красоты; волосы цвета поздней листвы казались невесомыми, подчиняясь любому порыву ветра, даже неощутимому. Лишь одно в её чертах противилось человеческому восприятию – глаза, полные бесконечной пустоты, ненависти ко всему разумному, спящей и пробудившейся злобы. Если твой взгляд – отсутствие цвета, не проходящее затмение, вечная тень, то её – тьма, порождающая ненависть. Я не мог бросить взгляд ей в глаза, и смотрел на знак на лице. Да, ещё один знак в той череде приговоров… Как я не догадался… Всего лишь приговоры, перечень преступлений против природы, оправдание за наказание, наказание за деяния… Для меня знаки стали проклятием, но в той схватке их образы придавали мне сил, вселяли уверенность, направляли движения.
  Все, кто находился в роще, лишились рассудка – с громкими воплями колдуны разбежались, затерялись во мраке деревьев, порождающих ураганный ветер. Листья резали, точно лезвия, поэтому я подхватил свою кольчугу и скрылся за главным древом, дабы надеть её. И едва я свел связующие кольца, как ветви того древа подхватили меня. Но сталь моего меча не нашла ровни в трухлявых изгибах древних сучьев. Я чувствовал боль и страдания неестественной природы, и знаки разожгли во мне пламя стремлений… Я вышел из-за могучего ствола и сошёлся с идолом один на один, в неравном поединке, ибо листья и ветви терзали меня, но натиск мой был достоин лучших оценок дан мирских наставников. Я рубил жилы растений, все ближе подступая к дриаде. Она же стала меняться – кожа её превратилась в древесную кору, ощетинившуюся шипами, длинной в ладонь. Она смеялась, ибо знала, что победит, но я не сдался, как сдавался много раз до этого момента. Кольчуга рассыпалась, кровь заливала глаза, но я подступал все ближе. Наконец, я целиком увидел знак на её лице, и первобытная ярость пробудилась в моей душе. Тогда же страх промелькнул в пустых глазницах. Её крыло щупальцами обвилось вокруг моего клинка – я лишился оружия. Ветви же деревьев толкали меня в её объятия – прямо на смертоносные шипы. Вновь смех огласил бурю дикой природы. Я понял, что проиграл. И тогда я взмолился, чтобы меч мой переломился. Он же не нарушил данной клятвы – звон уподобился раскатному ответу на хаос, царящий в роще. Обхватив обломок двумя руками, я подчинился порывам ветвей и бросился на идола. Я чувствовал, как закалённый осколок лезвия пронзает кожу-кору и вонзается в нечеловеческое сердце, а за ним – в ствол главного древа. И я чувствовал, как два шипа пробили кольчугу и погрузились в мою плоть… «Это твой приговор…», прошептала дриада: «Последний знак. Прими наказание, утони в забвении». Я же ответил, навечно запомнив изгибы знака, лазурью нанесённой на её лик: «Пятый знак. Прими и ты наказание. Утони в забвении!». С последним словом тело её обратилось прахом, ветви опали, ковром устилая проклятое капище. Воспоминания вихрем пронеслись в голове, знаки обрели образы, которые я теперь могу передать тебе… Расплата за смерть деревьев. Расплата за гибель животных. Расплата за пробуждение мертвых. Расплата за огонь. Расплата за вынесение приговоров. Расплата за прерывание рода…
  Я отпустил клинок, намертво застрявший в древесном гиганте. Скрипела роща в предсмертных конвульсиях… Буря утихла, остался лишь ветер, разносивший тлеющие листья умирающих деревьев… Я уничтожил последнюю дочь нечеловеческой природы… Теперь никогда людей не потревожат знаки, приговоры иных судий, законы другого времени…
 - Протяни свою руку… Индрэт… Индрэт… Ты здесь?
  Я откликнулся не сразу – разум горел, противясь рассказу; память трепетала, заклейменная   словами…
 - Протяни руку, Индрэт… - прошептал рыцарь, - Я отдам тебе знак, пятый знак…
  Его палец на моей ладони расчертил предпоследний приговор.
 - Последний же ты ощутишь сам... Начертанный на моём теле…
  Ветер утихал, шелест листвы умолк, ибо листьев не осталось на мертвых деревьях, где-то в отдалении раздавались шаги, они приближались.
 - Теперь же… Я прощаюсь с тобой, жрец из Храма, - еле слышно вздохнул рыцарь.
 - И я прощаю тебя, рыцарь Дан Мира, - пустота затопила мою душу, тогда я возжелал проследовать за ним в забвение.
 - Нам редко выпадает случай проститься перед смертью… - последний приступ овладел дыханием воина. Последние  удары отмерило сердце, - И ещё реже нам выпадает шанс проститься с друзьями. Знаки… Они победили меня. Знаки…
  И жизнь его угасла.
  Во мне же вспыхнуло безумие. Я рыдал, не скрывая величайшей потери в жизни. Я хотел умереть здесь, рядом с другом, но пришли колдуны… Их воля вернулась к ним. Они забрали меня, но я противился. В конце своего помешательства я утратил сознание.
  Мы похоронили его там, в роще, под мечом, словно символом-напоминанием отмечающим поле великой битвы. Меня звали героем, но герой был лишь один, и он погиб. Там же, стоя на коленях над разбитыми каменными плитами, под осенним дождём я дал клятву – оставшиеся часы моей жизни я буду рассказывать людям эту быль. Сказание об огненном рыцаре, что принял на себя проклятие колдунов. Принял, победил, и погиб. Но прежде всего мне надлежит вернуть этот отчет в руки наставников Нигса. Колдуны с великой скорбью признали его задание выполненным. 
  Этими словами я завершаю повесть о подвигах огненного рыцаря. Через два дня я отправлюсь в Дан Мир. Пусть частица души Нигса, заключенная в этих страницах, вернётся домой. Я также прилагаю карту, составленную им и дополненную мной, а также изображения всех знаков-приговоров, ибо, как мне кажется, они никогда больше не потревожат Нокс. Знаки никогда не появятся, и никто не погибнет по законам ушедшего мира.
Нигс, Огненный рыцарь Дан Мира
Индрэт, младший жрец Храма Зверя

Часть XI
  Рукопись оборвалась. С последним листом, измятым и тронутым разрушительной влагой, завершилась история, которой суждено было исчезнуть во мраке десятилетий…
  Курд отложил отчет в сторону и устремил взгляд раскрасневшихся глаз в темноту архива. Мысли мелькали в его голове, чувства и переживания заставляли сердце биться сильнее, глухими ударами заполнившее трагическую тишину каверны. «Что сталось с Индрэтом? Почему отчет затерялся на столькие годы? Возможно ли отыскать хоть одного живого свидетеля тех страшных событий, дабы разузнать обстоятельства заговора подробней? Но ни в одной рукописи не упоминались события тех времен так явственно. Возможно, Орден колдунов может рассказать что-нибудь, но никогда – воину Дан Мира.
  Прошло более часа за бесплотными размышлениями. Воинское воспитание пробудилось и напомнило архивариусу Курду об обязанностях. Поднявшись из-за стола, мастер вступил в зев одной из самых тёмных ниш и возжег свечу, примостившуюся на сталагмите. Робкий свет коснулся крепкого сундука из прочнейших родов древесины. Из складок одеяния Курд извлёк связку черных ключей и не спеша выбрал нужный. Отлаженный замок приветливо щёлкнул, и архивариус поднял тяжёлую крышку сундука. За ней в строгом порядке, порядок к порядку, лежали самые ценные документы – летописи ушедшего времени, родословные почти всех жителей Дан Мира и, конечно же,  отчеты всех варлордов огненных рыцарей, написанные в годы их правления. Рядом с ними архивариус отвел место для рукописи Нигса. Позднее долгие часы Курд переписывал её содержимое, дабы не утратить бесценное сказание. Но кроме него, никто из огненных рыцарей так и не узнал о знаках.
  Заперев сундук, Курд решил вернуться к работе, хотя и понимал, что силы его на сегодня иссякли. Рука его легла на принесённый ящик и тут запоздалая догадка посетила его.
  В одно мгновение архивариус прошел тёмные лестницы подземелий, миновав тюрьмы и горны, казармы и пиршественный зал. Поднявшись в главную башню цитадели, он с радостью в сердце застал там рыцаря, каждое утро приносивший в его архив очередную партию документов.
 - Мастер Курд? – взгляд рыцаря выражал удивление – старый ветеран редко покидал глубинные каверны, стараясь огородить себя от жалящего прошлого. – Честь видеть вас в цитадели. Что привело мудрого архивариуса в мой кабинет?
  Архивариус дышал тяжело, но голос его не дрогнул:
 - Сегодня утром вы принесли в мой архив ящик с рукописями…
 - С ним что-то не так?
 - Откуда эти рукописи?
  Вопрос вновь заставил рыцаря удивлённо нахмуриться.
 - Мне доставил его воин Джек, недавно возвратившийся после путешествия в Деревню Икс. Вы сами знаете, отчеты наших учеников можно найти по всему Ноксу.
  Индрэт поблагодарил рыцаря и направился на поиски Джека. Встретится с ним удалось лишь глубоким вечером в казармах.
 - Эти рукописи я нашел в разбойничьем логове, - пояснил воин, - В последние годы немало наших учеников пропадало на перепутье. Теперь же деяниям бандитов настал конец.
  Мастер Курд похвалил воина за отвагу и удалился в архив. Но безликими оказались его слова, ибо рассказ Джека многое открыл из того, о чем умолчала рукопись.
  Индрэт погиб, сраженный, скорее всего, стрелой разбойников. Роковое проклятие, павшее на жреца за нарушение клятвы, востребовало уплату. И жизнь стала разменным товаром. И никто бы не узнал о великом подвиге Нигса, если бы не случайность. Клятвы… Столько кровных обещаний было нарушено, столько предначертаний отвержено… С такими мыслями погружался в беспокойный сон Мастер Курд. Он сам не замечал, как сознание на бескрайнем полотне тьмы его покоев рисует причудливый узор. Линии, плавные изгибы, чернота темнее ночи. Знаки. Шесть знаков-приговоров, чуждые человеку, но занимающие мысли, терзающие рассудок. Что это? Проклятие? Предостережение? Судьба? Роковой приговор? «Нет», - прошептал на грани сна Мастер Курд: «Они являются тем самым забвением…».
  Бессчетные годы обернулись единственным вздохом, века – мгновением. Люди жили, старели, умирали, уступая место новым поколениям. Знаки забылись, мысли ушли, Ордена пали. Но та роща ещё стояла. Пробил час, когда лишь меч, сломанный, но не нарушивший клятвы, остался единственным свидетелем этой легенды. До поры он чернеет у подножия великого дерева, словно черный символ-напоминание. Меч – последний среди собратьев. Последний, среди Знаков.